А вот внешняя политика Берии работала бы однозначно на укрепление мощи СССР. При этом мощный, внутренне прочный Советский Союз обеспечивал бы устойчивое развитие мирового социалистического лагеря и прочные антиимпериалистические позиции всем свободолюбивым народам мира.
Глава 12
Берия для науки, культуры и образования
Реальный Берия за два десятка лет своей крупной государственной деятельности сделал для развития науки и образования в СССР много.
А для того, чтобы понять, что Берия мог бы ещё в этом направлении сделать, надо, пожалуй, начать несколько издалека.
Понятие «русская наука» возникло лишь в поздние петровские времена, но если иметь в виду не освоение русскими людьми достижений европейской науки, а собственные научные исследования, то в Петровскую эпоху мы могли похвалиться лишь географическими исследованиями внутри России, а также — на северо-западе североамериканского континента и в зоне Дальнего Востока.
Уже петровские геодезисты Иван Евреинов и Фёдор Лужин отправлялись в дальние земли по личному приказу Петра и в 1721 году достигли центральной группы Курильских островов до Симушира включительно, нанеся четырнадцать островов на карту. А в год смерти Петра началась первая научная русская экспедиция под руководством Витуса Беринга.
Увы, зажжённый Петровскими реформами слабый ещё огонёк научного знания в царской России так и не разгорелся ровным мощным пламенем, и яркие фигуры типа химиков Бутлерова и Менделеева, математика Лобачевского, физиков Столетова и Лебедева не привлекали ни царских сановников, ни самих царей. Можно смело утверждать, что поддержка и развитие отечественной науки не входили тогда не то что в число важнейших государственных приоритетов, но вообще выпадали из поля зрения правящих кругов императорской России.
Положение резко изменила лишь Великая Октябрьская социалистическая революция, но в первые годы Советской власти ни о каком серьёзном развитии науки говорить не приходилось — не всегда удавалось хотя бы спасти то немногое, что уже имелось.
Однако к концу 20-х годов положение стало улучшаться на глазах, а к началу войны весьма развитая и достаточно мощная советская наука стала фактом. При этом уровень советских учёных и инженеров в большинстве областей научного знания вполне выдерживал сравнение с передовым мировым уровнем.
Если в сфере непосредственно экономики нам приходилось то и дело пользоваться иностранными разработками, — так, большая часть советских индустриальных первенцев была построена по западным проектам, то в сфере научной работы советские учёные в задних рядах интеллектуалов мира чаще всего не отирались, а порой занимали лидерские позиции даже в 30-е годы. «Отец кибернетики» Норберт Винер открыто признавал, что лишь один математик мира то наступал ему на пятки, то показывал ему спину, и это был советский математик Колмогоров.
Всё это образовалось не на пустом месте, но и не неким чудесным образом — сфера науки в СССР Сталина была объектом самого заинтересованного и деятельного внимания прежде всего лично Сталина, но главное — вся общественная атмосфера в СССР Сталина была проникнута духом пытливости и стремления к познанию и осмыслению окружающего мира.
А это и есть суть научного подхода к бытию.
«Кто хочет — тот добьётся! Кто ищет — тот всегда найдёт!» — это были не только слова популярной советской песни, но и принцип жизни в СССР Сталина. Причём эти слова мог бы взять в качестве девиза любой истинный учёный.
Но эти же слова были и девизом всей жизни Берии.
В нынешней ельциноидной «Россиянин» научное знание не только не поддерживается, но активно подавляется. Это видно даже из антинаучности названия коллективной академической монографии «Наука и учёные России в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Очерки. Воспоминания. Документы» (М., Наука, 1996). Составители этого сборника писали: «Самоотверженный труд российских учёных в период Великой Отечественной войны…» и т. д.
Да не «российских», господа учёные обыватели, а СОВЕТСКИХ учёных… Однако слова «советский» нынешняя сволочь, в том числе и академическая, боится так же, как мракобес боится света истины. Вот и для Берии в этом сборнике у его авторов нашлось лишь несколько пренебрежительных слов — мол, был такой невежда, не способный оценить результаты научной работы и стоявший за спиной учёных с плёткой.
А ведь реальный Берия всегда был чуток к научному знанию, начиная с того, что, будучи одним из руководителей Грузинской ЧК, просился отпустить его вновь на учёбу. Как метко заметил публицист и историк Юрий Мухин: просился «из генералов — в студенты».