– У нее были какие-то хронические заболевания?
– Насколько мне известно, нет.
– В таком случае, вероятно, мы имеем дело с интоксикацией.
– Вы имеете в виду наркотики? – спросила я. – Это первое, что приходит в голову.
– Да, наркотики. Обильную рвоту может вызвать героин. Или алкоголь. Или сочетание того и другого. Пациента рвет, и он задыхается, захлебнувшись рвотными массами. Если он пьян или находится под действием наркотика, рвотный рефлекс подавляется и дыхательные пути в конце концов забиваются – с такими случаями мы встречаемся часто.
– Понятно. Вот только я не заметила в ее квартире никаких признаков, что она пила или принимала наркотики.
– Она могла… подождите минуточку. – Петрочелли закрыл трубку рукой и отдал какое-то распоряжение. – На чем я остановился? Ах да, она могла выпить или уколоться где-то в другом месте. Я бы подумал и об экстази, который тоже может вызвать рвоту. Или рофинол, наркотик, который используют, чтобы, одурманив женщину, изнасиловать. В баре или на вечеринке ей могли подсыпать его в напиток, она бы и не заметила.
– Наверное, это возможно, – сказала я. – Но Хайди в тот вечер никуда не собиралась. А что вы думаете о пищевом отравлении? Сальмонеллез, ботулизм…
– В этих случаях смерть не бывает скоропостижной, человек умирает дня через три-четыре. Возможны и другие варианты, например, аневризм или легочная эмболия с летальным исходом. И то и другое может перед смертью вызвать рвоту, но обычно с молодыми такого не случается. Все же, я бы сказал, тут причина токсикологическая. Она что-то приняла… или имеет место преступление.
Едва Петрочелли произнес слово «преступление», как я вся покрылась гусиной кожей.
– Спасибо за помощь, – поблагодарила я.
Однако на самом деле после разговора с врачом яснее ничего не стало, наоборот, я запуталась и разволновалась еще больше, чем раньше.
Глава 5
Я велела таксисту ехать к западному входу в Центральный парк, потом через парк, а куда дальше – я скажу потом. Пока мы делали круг по площади Колумба, я позвонила по мобильному Кэт и получила от нее информацию о двух людях, с которыми она просила меня попытаться встретиться.
Няню звали Дженис, по-видимому, она была ближайшей подругой Хайди, похоже, даже единственной, во всяком случае, других Кэт не знала. Дженис, как и Хайди, была американкой, а няни-американки, по словам Кэт, в Нью-Йорке редкость. Кэт видела Дженис всего пару раз и практически ничего о ней не знала, она и номер-то ее телефона знала только потому, что тот оказался у Карлотты.
Вторым, с кем мне предстояло связаться, был Джоди не то Рэнсом, не то Рэдсон. Он работал в кафе «Старбакс» на углу Третьей авеню и Девяностой улицы, но где жил, Кэт не знала. Кэт предполагала что Хайди начала встречаться с Джоди в начале прошлой осени, а через год дала ему отставку, хотя и после этого он изредка появлялся у нее, но уже в качестве друга. По словам Кэт, в последний раз Джоди заходил вечером в четверг, когда Кэт давала вечеринку в честь бывшего главного редактора «Глянца», Долорес Уайлдер.
– Когда они встречались, Джоди оставался у Хайди на ночь? – спросила я. – Я имею в виду, она спала с ним?
– По выходным, кажется, оставался. Ты же знаешь, на уик-энд мы обычно уезжаем, но Карлотта иногда приходит и в эти дни, так вот как-то раз она вроде бы заметила его голую задницу.
– И ты не возражала против этого? – спросила я.
– Нет. То есть, конечно, я не хотела, чтобы мужчины шлялись туда-сюда, и Хайди была не такая дура, чтобы принимать кого-то среди недели, но в выходные – пожалуйста. Коль скоро мне не придется сталкиваться с ними нос к носу, я ничего не имею против.
Я сказала Кэт, что попытаюсь связаться с обоими и потом заеду к ней. Я рассчитывала, что тогда у меня наконец появится возможность задать Кэт вопросы, которые вот уже столько часов не давали мне покоя.
Закончив разговор с Кэт, я стала набирать номер подруги Хайди. Трубку взяла сама Дженис. Я объяснила, что звоню по просьбе Кэт. Оказалось, что Дженис знала о случившемся и, как она выразилась, услышав об этом, совершенно обалдела, к тому же она не смогла попасть в дом, чтобы узнать подробности.
– Поэтому я вам и звоню, – сказала я. – Кэт просила меня поговорить с вами и кое-что выяснить. Ничего, если я загляну к вам сейчас?
Дженис ответила, что ее это устраивает, она собиралась уходить из дома только после ленча, и я сказала, что буду у нее не позже чем через час.
Я убрала мобильник в сумочку, откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и попыталась вспомнить свою первую встречу с Хайди. Это было в конце прошлого лета в саду у Кэт, во время вечеринки. К тому времени Хайди проработала у них всего неделю. Кэт устроила тот прием в честь кого-то, кто сделал нечто выдающееся, только я не помню, в честь кого именно и что конкретно этот человек сделал. Когда все сели за стол, Хайди вынесла Тайлера в сад, чтобы он пожелал родителям спокойной ночи. Кэт, как мне показалось, была немного раздосадована их появлением, наверное, она боялась, что гаспаччо[2] согреется, но все остальные замерли в благоговейном молчании. Хайди была сногсшибательно красива – ростом примерно пять футов семь дюймов, стройная, но с округлостями во всех положенных местах, длинные светлые волосы с отдельными еще сильнее высветленными прядями и зеленые глаза. Помню, я еще подумала, что, будь я замужней дамой, я бы поостереглась брать в дом такую красотку, но Кэт обладала безграничной уверенностью как в собственной неотразимости, так и в том, что Джефф от нее без ума.
В тот вечер меня поразила не только красота Хайди, но и ее холодность. Она выглядела, как Снежная королева или как девушка, которая в любой момент предпочтет парню хорошего коня, но при этом было ощущение, что она наделена даром устанавливать с мужчинами связь на каком-то невидимом и неслышимом уровне, то есть что они слушаются ее, как собаки подчиняются свисткам. При виде Хайди некоторые из присутствовавших на вечеринке мужчин ошалели, в том числе и мой спутник, которого, кстати сказать, я потом бросила на углу Девяносто первой и Парк-авеню, вскочив в такси, когда он попытался отодрать от подошвы ботинка прилипшую жвачку.
После того вечера я иногда сталкивалась с Хайди в доме Кэт, но она всегда держалась холодно, хотя и вежливо, ближе мы не стали. Мне вообще трудно сказать, что она за человек.
Моей первой остановкой было кафе «Старбакс», где я надеялась застать Джоди. Я подошла туда без пятнадцати двенадцать, время обеда еще не наступило, и в кафе почти не было посетителей. В зале фоном звучала музыка в стиле «хэви-метал», мне это не понравилось – она не подходила ни ко времени дня, ни к моему настроению. Я обратилась к официантке, девушке лет двадцати с небольшим, в зеленом фартуке и черной кепке с эмблемой «Старбакс»:
– Мне, пожалуйста, большой каппучино навынос.
Пока подогревалось молоко, официантка с отсутствующим видом уставилась в пространство, на ее лице застыло скучающее выражение человека, слышавшего надоедливую мелодию уже миллион раз. Я дождалась, когда она отсчитает мне сдачу, и после этого задала вопрос, ради которого, собственно, и явилась:
– Джоди сегодня на месте?
Официантка ответила вопросом на вопрос:
– Вы по работе?
– Нет, по личному делу.
– Он был, но ему пришлось уйти. А вы его подруга?
– Вообще-то я друг семьи, в которой работала его бывшая подружка.
По расширившимся глазам официантки стало ясно, что она слышала о происшествии.
– Я хотела узнать, как он.
– Не очень хорошо.
– От кого он узнал? – спросила я.
– Кажется, прочитал в газете.
– Вы знали Хайди?
– Раньше она часто сюда приходила с маленьким мальчиком, но в последнее время она бывала здесь редко.
– У вас, случайно, нет адреса Джоди? Мне нужно с ним связаться, чтобы убедиться, что он в порядке.
Официантка пожала плечами:
– Адреса у меня нет, но могу дать его телефон.
Получив номер телефона Джоди, я отправилась на угол Девяносто третьей улицы и Второй авеню, где жила Дженис, точнее, там жила семья, которая наняла ее на работу с проживанием. Нужный мне дом оказался сорокаэтажным жилым небоскребом, построенным в восьмидесятых годах. В таких живут яппи, которые, как однажды заметила Кэт, уже в состоянии выплачивать ссуду на жилье, но еще не могут позволить себе более фешенебельное место к западу от Лексингтон-авеню.