Я снова перевела взгляд на тело Хайди. На этот раз я заметила, что на обеих ее руках выше локтя кожа стала красновато-лиловой. Пятна походили на синяки, но я знала, что в этих местах после смерти начинает скапливаться кровь. По-видимому, Хайди умерла этой ночью. Я оглянулась и посмотрела в сторону коридорчика. Кэт не было видно. Я стянула с лица кардиган и крикнула:
– Кэт, ты где?
Она заглянула в дверь.
– Здесь. Ты нашла Хайди?
– Да, она мертва. Надо вызывать «скорую помощь» и полицию.
Я бочком, чуть ли не на цыпочках, стараясь ни к чему не прикасаться, попятилась к выходу, даже радио не стала выключать. В коридоре Кэт запричитала:
– О нет!
– Надо позвонить в службу спасения, – сказала я.
– Что случилось? Как она умерла? – Кэт едва не плакала.
– Не знаю точно, похоже, она чем-то отравилась – везде следы рвоты. Пошли наверх.
Мы вернулись обратно тем же путем, каким пришли сюда: прошли через библиотеку и поднялись по лестнице в гостиную. Стараясь не отставать от Кэт, я чувствовала необъяснимую панику. Мне казалось, будто за мной кто-то гонится. Один раз я даже оглянулась, чтобы удостовериться, что позади меня никого нет.
Глава 3
Как только мы поднялись в гостиную, Кэт рухнула на светло-кремовый диванчик. Казалось, она хочет заплакать, но не знает, как начать. Я же чувствовала себя на удивление отрешенной от происходящего, словно меня переключили в режим «автопилота». Я остановилась перед Кэт.
– Мне очень жаль. Представляю, как тебе тяжело.
– Не могу поверить! – воскликнула Кэт и сжала голову ладонями. – То есть я, конечно, подозревала, что произошло нечто ужасное, но теперь, когда выяснилось, что так оно и есть, мне просто не верится.
– Ты сама позвонишь в Службу спасения или хочешь, чтобы это сделала я?
– Прошу тебя, позвони лучше ты.
Телефон – современная беспроводная модель обтекаемой формы – лежал на столике прямо перед Кэт, рядом с черной чашей с ароматическим «попурри». Женщина-оператор ответила после четвертого гудка, голос у нее был деловитый, почти грубый, как будто я вклинилась со своим звонком не вовремя. Я объяснила, что произошло, и вкратце описала, как выглядит Хайди.
– Пульс проверяли? – спросила оператор.
– Нет. Я подумала, что лучше не прикасаться к телу.
Оператор сообщила, что к нам выезжает «скорая помощь». Я знала, что она также вышлет к нам полицейскую машину из ближайшего участка. Повесив трубку, я пересказала наш краткий разговор Кэт.
– Как ты думаешь, что с ней случилось? Ты сказала, что ее рвало, неужели она могла от этого умереть?
– Трудно сказать. Может, причина в выпивке, может, в наркотиках. Она могла съесть что-то, что сначала вызвало у нее рвоту, а потом стало и причиной смерти. Или она захлебнулась собственной рвотой, хотя на это, по-моему, не похоже. Полиция и судмедэксперт разберутся, в чем дело. Я уверена, что они все тщательно осмотрят, как сделали бы на месте преступления.
– Ну вот! Этого мне только не хватало! – Кэт взяла с дивана подушку в наволочке леопардовой раскраски и прижала к груди. – Но если причина все-таки не в наркотиках, то в чем?
– Честное слово, не знаю. Может, все-таки она съела что-нибудь и отравилась? На пищевую аллергию не похоже. У меня аллергия на арахис, и я знаю, что при аллергической реакции опухает горло и начинаешь задыхаться. Может, это ботулизм? От него вроде бы сильно рвет. Но если ее рвало всю ночь, она бы, наверное, кому-нибудь позвонила. Она не говорила по телефону, что плохо себя чувствует?
– Нет. – Подумав, Кэт добавила: – Кажется, она сказала, что не в настроении идти куда-нибудь вечером.
– Не в настроении или потому что плохо себя чувствует?
– Черт… не знаю.
– Что она обычно ела на обед?
Кэт поморщилась.
– Это зависело от того, видел ли кто-нибудь, как она ест.
– В каком смысле?
– Когда она обедала с нами, то клала себе крошечные порции. Но я подозреваю, что, когда никто не видел, она набрасывалась на еду.
– Ты хочешь сказать, что у нее была булимия?
– Вряд ли. Просто на людях она изображала из себя этакую «Мисс Здоровое Питание», а когда оставалась одна, то наверняка уплетала жирное и сладкое. Например, я точно знаю, что она таскала еду из холодильника.
– Не может быть!
– Ну, наверное, я выразилась слишком резко. Хайди жила – с нами, так что формально наши продукты – и ее тоже, но она брала их тайком, и это бесило Карлотту. Хайди могла взять из холодильника последний кусочек десерта Тайлера или остатки жареного цыпленка, причем делала это без спроса и потом не сознавалась.
– Могла она взять коробку шоколадных конфет «Годива»?
– К чему ты клонишь?
– На столе в ее комнате лежит коробка конфет.
– Ну, если это «Годива», то, вероятнее всего, тa самая коробка, которую кто-то принес мне в четверг, на мою вечеринку. Когда я про нее вспомнила, ее уже не было. Именно о таких вещах я и говорю.
Кэт бросила подушку на диван и встала.
– Сколько еще будет ехать эта чертова «скорая помощь»? Как представлю, что Хайди лежит там…
– Вот что, Кэт, – перебила я ее, – нам придется оповестить ее родственников, и самое время позвонить им сейчас, пока «скорая»…
Кэт не дала мне договорить:
– У нее нет семьи. То есть, конечно, была раньше. Но ее отец сбежал, когда Хайди только родилась, а мать умерла, когда ей было лет четырнадцать. После этого Хайди поселилась с теткой.
– У тебя есть номер ее телефона?
– Был где-то, надо поискать наверху, в кабинете.
– Тогда, может быть, поищешь его прямо сейчас?
Кэт ушла, а я села и попыталась разобраться в собственных чувствах. Должна сказать, что реакция всегда наступает у меня с некоторым опозданием. Я знаю, что, пока у меня в голове все не уляжется, меня не охватит скорбь, грусть, ужас или еще что-нибудь в этом роде. В тот момент если я что и чувствовала, так это растерянность. У меня была куча вопросов к Кэт по поводу Хайди, но с ними придется повременить. Кроме того, мой мозг с большим трудом осознавал реальность ситуации. Всего час назад я находилась в постели, и на меня вот-вот должен был наброситься мой ирландский разбойник, а теперь я сижу в чужом доме, а этажом ниже лежит труп, весь в засохшей блевотине.
Поняв, что мне нужно выпить кофе, я встала и пошла в кухню. Ночью я спала всего пять часов, утро обещало быть сумасшедшим и во всех отношениях отвратительным, поэтому мне нужно было как-то компенсировать недосып. Кофеварка стояла на столе, после недолгих поисков мне удалось найти фильтр и молотый кофе. Я залила кофеварку водой из расчета на десять чашек и включила. Когда кофе начал капать в кувшин, я вернулась в гостиную и отдернула шелковые занавески на одном из окон. Мимо проходило семейство: папаша в темно-синем пиджаке, мамаша в элегантном костюме цвета лаванды и два маленьких мальчика в пиджачках. Я было удивилась, куда это они направляются с утра такие разодетые, а потом догадалась: сегодня же воскресенье, и они идут в церковь. Внезапно на улицу под зловещий отрывистый хохот сирены въехала «скорая», сверкая мигалкой. Она проскочила мимо дома, резко затормозила и подъехала задним ходом. Я выбежала в коридор и открыла входную дверь.
Из машины почти одновременно выскочили трое: с водительского сиденья – мужчина лет пятидесяти, из задней двери – молодая женщина латиноамериканского происхождения и молодой белый парень лет двадцати, бритый наголо. У этого парня был начальственный вид, он направился ко мне, а двое других тем временем стали что-то выгружать из машины. Я показала на квартиру Хайди:
– Она там. Она мертва. Я не проверяла пульс, но сразу видно, что она умерла.
Парень кивком указал на дверь в квартиру Хайди:
– Как нам туда попасть?
Я посмотрела на чугунные ворота и сообразила, что мне придется их открыть.