Такси везло меня в редакцию «Глянца», а я думала о том, что в последние месяцы перед смертью Хайди стала взбираться по социальной лестнице, причем она устремляла свой взгляд все выше и выше. В свое время она уехала из Индианы в округ Уэстчестер, чтобы работать нянькой, но как только представилась возможность перебраться в Нью-Йорк, она ухватилась за нее обеими руками. Здесь она немедленно зацепилась за Джоди, который водил ее в кафе и у которого она всегда могла занять немного денег. Когда и этого оказалось недостаточно, Хайди стала посматривать по сторонам. По-видимому, ее следующим завоеванием был Кип. Он был старше Джоди и большего добился в жизни, хотя трудно сказать, что он мог предложить Хайди. Возможно, ее просто возбуждала радость очередной победы или осознание того, что она делает нечто порочное. Как подметила Дженис, Хайди нравилось, когда мужчины расшибались ради нее в лепешку. Что ей мог предложить Джефф, совершенно ясно. Хайди мечтала о карьере модели, и Джефф помог ей немного продвинуться в этом направлении. Однако я не знала, предусматривали ли их отношения секс или, фотографируя Хайди, Джефф просто делал одолжение девушке, которая служила в его семье.
Мне было интересно, где сейчас эти фотографии. Кроме того, я спрашивала себя, был ли тем загадочным мужчиной Кип или кто-то другой, а если так, то какое место он занимал в социальной иерархии.
Войдя в редакцию, я было помчалась через «оркестровую яму», но еще на полпути к кабинету Кэт увидела, что свет в нем не горит, а за столом Одри пусто. Тогда я направилась по коридору в сторону кабинета Кипа – просто на случай, если он вдруг объявился раньше, чем планировал. Его ассистентка была на месте. Разговаривая по телефону, она покачала головой, давая мне понять, что Кипа еще нет. Вчера она была в белой безрукавке с круглым вырезом и юбке из искусственного шелка. Сегодня на ней была та же юбка, а безрукавку сменила джинсовая куртка, застегнутая как рубашка. Она явно пыталась, причем без особого успеха, скрыть тот факт, что за последние сутки не успела побывать дома, чтобы переодеться.
Следующая остановка – кабинет Полли. Полли с улыбкой смотрела на экран монитора.
– Кажется, у нас сегодня хорошее настроение, – заметила я.
Когда я вошла в кабинет, она развернулась на крутящемся стуле в мою сторону.
– Бейли, знаешь, какое я сделала открытие? – сказала Полли с притворной серьезностью. – Оказывается, я могу быть в хорошем настроении весь день, даже во время отупляющих совещаний вроде сегодняшнего. И знаешь почему? Потому что я знаю, что мне осталось работать в этом месте всего несколько недель.
– Лучше не напоминай. Кстати, об отупляющих совещаниях. Кэт сейчас в офисе?
– Нет, кажется, у нее деловой ленч с рекламодателями, а потом собрание в корпорации. Похоже, в последнее время она не очень рвется в офис. Да ты не стой, садись.
– Не могу, мне надо бежать заканчивать статью. Между прочим, завтра я должна передать ее тебе.
– К чему такая спешка?
– Разве ты не слышала? Кэт перенесла ее из сентябрьского номера в августовский.
– Ну и дела, а я узнаю обо всем последней.
– Как обстановка в офисе? По-прежнему сумасшедший дом?
– В основном да. Редакцию лихорадит, но главная беда в том, что все настолько заняты сплетнями и попытками узнать подробности, что на работу времени не остается. Если верить мисс Лесли, мы уже отстаем от графика сдачи августовского номера на шесть дней. Ты видела сегодня «Шестую страницу»?
– Нет, а что?
– Вдобавок к той девице со странностями из отдела красоты вчера к вечеру уволился еще этот новенький из художественного отдела, Джейсон, и «Шестая страница» напечатала статью о крысах, покидающих тонущий корабль Кэт.
– Если уж мы заговорили метафорами, кто сейчас в офисе на капитанском мостике?
– Лесли – со своей стороны, я – со своей. Поскольку Кэт в последние дни в рукописи почти не заглядывает, у меня было искушение так и отдать в печать все эти нелепицы и несуразицы, пусть читатель за свои деньги получит нечто особенное. Вот послушай. – Полли снова повернулась к экрану компьютера. – Это якобы строчки из письма читателя. Этот шедевр принесла редактор раздела здоровья для рубрики «Здоровье в вопросах и ответах».
Полли стала читать:
– «Иногда я испытываю сральные боли. Острая боль в заднем проходе возникает внезапно, обычно когда я отдыхаю. Это нормально?» Это же надо такое написать, «сральные боли»! Но знаешь, что я тебе скажу, если бы я это пропустила, Кэт бы даже не заметила. Ты слышала когда-нибудь о таких болях? Я лично – нет, пока несколько минут назад не прочла этот шедевр. Но может, я отстала от жизни, а от этой напасти страдают миллионы женщин, и мы могли бы привлечь внимание к этой проблеме? Чего бы мы уж точно добились, так это пополнили бы литературный язык новыми выразительными терминами.
Я рассмеялась:
– Пожалуй, на этой жизнерадостной ноте я тебя покину, надо пойти поработать.
Я пошла к себе, обдумывая по дороге то, что мне удалось узнать. В отделе моды было пусто, хотя свет и горел; посреди комнаты стоял Толстозадый – наш манекен – в одном плаще. Вдоль одной стены выстроились ботинки из новой осенней коллекции: желтые, красные, бирюзовые, все с очень острыми носами. Многие ботинки лежали на боку, как будто они так долго ждали своей очереди, что свалились от усталости.
В свой кабинет я вошла с опаской, включила свет, огляделась. Кажется, ничего подозрительного, все на своих местах. Первым делам я позвонила и заказала с доставкой сандвич с салатом из цыпленка. Затем проверила электронную почту в компьютере и голосовую почту в кабинете и дома. Сообщений было несколько. Кто-то предлагал свести меня с окулистом, неким Бобом; два звонка были от моих знакомых из других журналов – обе мои приятельницы спрашивали, жива ли я, и советовали поискать новое место работы; одно сообщение было от девушки, с которой мы во время учебы в колледже вместе снимали квартиру, она сообщала, что в конце мая будет в Нью-Йорке, и предлагала встретиться. Никаких приглашений от Кайла, хотя, конечно, для таких звонков еще рано. Не звонил мне и Джек Херлихи, чтобы сказать, что хочет поймать меня на слове и просит провести для него экскурсию. Я испытала одновременно и облегчение, и ощутимое разочарование.
Прослушав все сообщения, я позвонила Одри. Она уже вернулась на рабочее место и продиктовала мне телефон Нэнси Хайленд. Писательница жила в Скарсдейле, в престижном северном пригороде, примерно в часе езды от Нью-Йорка. Собираясь ей звонить, я решила воспользоваться тем же предлогом, под которым встречалась с Долорес: «Помогите, я подбираю антологию статей и прошу вашего мудрого совета». К телефону подошла не то няня, не то экономка, она сказала, что миссис Хайленд в Нью-Йорке и пробудет там ближайшие два дня, занимаясь рекламой книги «Любовь любой ценой». Сообщить, где именно ее хозяйка остановилась, она мне не могла. Я снова позвонила Одри и узнала, кто в издательской фирме занимается рекламой антологии. С этой дамой мне удалось связаться с первой попытки.
– Ужас, мы тут все потрясены тем, что случилось! – воскликнула она, как только я представилась. – Скажите, убитая – та блондинка, которая была в доме в день приема? Не могу поверить, что я ее видела.
– Я не знаю, какую блондинку вы имеете в виду, но убитая работала у Кэт няней.
– Что произошло? Отчего она умерла?
Я разыграла непонимание и перевела разговор на обсуждение шедевра «Любовь любой ценой». Моя собеседница подтвердила, что Нэнси в городе, но сказала, что ее приезд вовсе не является частью большого плана рекламной кампании. Она всего лишь собирается завтра днем в небольшом книжном магазине на Медисон-авеню прочитать один из двух своих рассказов, вошедших в книгу. Оказалось, что это мероприятие входит в серию «Чтение за чашкой чая». Я записала подробности и попрощалась.