— Не за что. Но раз уж ты решил быть моим парнем, хочу, чтобы ты знал: для меня это значит, что ты всегда на моей стороне, а я — на твоей. Скорее всего, я буду тебя бесить, буду не права, и мы обязательно будем из-за этого ссориться, но я признаю только одну форму отношений — доверие. Не путай, пожалуйста, с неуместной откровенностью или пустой болтовнёй, доверие — это когда ты не боишься мне сказать, что думаешь и что чувствуешь, особенно если тебя что-то не устраивает, а я не боюсь сказать тебе, зная, что буду услышана. Доверие — это когда я в тебе уверена, даже если весь мир твердит обратное. Когда ты во мне не сомневаешься, рядом ты или далеко.
— А ты и правда зажигаешь свои огни, — улыбнулся он. — Честно говоря, когда я предложил поехать со мной, думал, ты обрадуешься, но ты — это ты. И это… потрясающе. — Выглядел он и правда слегка изумлённым. Поражённым. Восхищённым. — Преклоняюсь. И всё же уточню: это «да»?
— Если ты согласен.
— Я согласен. Ты невероятная, — он покачал головой, словно чему-то никак не мог поверить.
Интересно: чему? Что она согласилась? Что отказалась? Тому, чего и сам от себя не ожидал?
— Так что у вас с Северовым? — спросил он, когда с холодной веранды они перебрались в дом на кухню.
Ирка мыла посуду. Вадим убирал со стола.
— Всё. И ничего.
Воскресенский замер с крошками в одной руке и тряпкой в другой.
— Об остальном я должен догадаться сам?
— Конечно, — забрала у него тряпку Ирка. — Фантазия тебе в помощь. Думаю, твоя побогаче, чем моя, ты у нас создатель игровых миров. Хотя на самом деле ты вообще не должен об этом думать.
— Не знаю, смогу ли я не фантазировать на эту тему, но ты права: какая разница, что в твоей жизни было до меня. Пожалуй, даже лучше мне не знать, — кивнул он и вытряхнул крошки в мусорное ведро. Помыл руки. Брызнул на неё водой.
— Эй! — брызнула на него в ответ Ирка.
В их маленькой почти семейной потасовке победил, конечно, Вадим, куда худенькой девочке против двух метров ловкости и силы, да Ирка не сильно и сопротивлялась.
— Я пойду сегодня домой, хорошо? — зашептал он в ухо, скрутив её в объятиях. — И завтра буду весь день занят. Увидимся вечером?
— Конечно, — легко согласилась Ирка.
Происходящее не казалось ей ни сном, ни сказкой, ни галлюцинацией. Им было хорошо вместе, а это либо есть, либо нет — третьего не дано.
Она не жалела, что в их отношения она словно с разбега прыгнула в ледяную воду. Заходить маленькими шажками и трястись от холода — не в её характере. В её характере — вот так сразу, с головой и на глубину, а там уже греби или тони — всё в твоих руках.
15
Бредом Ирка назвала бумагу, что ждала её утром на новой работе.
Она дважды перечитала, дважды пересчитала нолики и дважды воскликнула:
— Да ну! Бред какой-то!
Второй раз вслух. В кабинет как раз зашла старший администратор компании «Гедеон» Нателла Юрьевна, дама, что в день первой встречи Ирки с Воскресенским-старшим разгоняла толпу соискательниц. Она показывала Ирке её рабочее место, объясняла правила, так и познакомились.
— Что именно бред? — обернулась Нателла Юрьевна, достав из шкафа какую-то папку.
— Здесь в приказе указан мой оклад, — Ирка ещё раз пересчитала цифры, — и это шестизначная сумма. Это за год?
Нателла Юрьевна развернулась.
— Это за месяц на испытательный срок. Если вы его пройдёте, то сумма ещё подрастёт.
— Но у меня даже диплом не попросили, только паспорт.
— А у вас есть диплом? — удивилась женщина.
— Нет, но… — Ирка, возможно, первый раз в жизни не знала, что ответить.
— Борис Викторович сам решает какую зарплату, кому назначить, — пожала та плечами, словно это само собой разумеющееся. — Не имеет значения, что вы закончили, какой у вас опыт, возраст, заслуги, образование. Раз он решил, что вы достойны такой суммы, значит, так и есть.
— Значит, это Борис Викторович так решил? — усмехнулась Ирка.
Ну-ну. Решил не оставить ей выбора? Или устроить очередную проверку? Конечно, оклад почти в пять раз превышающий её нынешнюю зарплату был бы очень сильным подспорьем и поводом остаться в компании «Гедеон», но если в неё будут метать ножи, как в ассистентку фокусника, или обяжут оказывать какие-то «особые услуги», пусть губу не раскатывает, сумма её не остановит.
Борис Викторович ворвался в кабинет, как торнадо, когда Ирка уже переделала кучу дел.
— А если мы сорвём сроки? — преследовал его по пятам один из младших юристов.
— Ну, у кинологов это называется вязкой, — повернул тот к двери в свой кабинет. — Работайте, Антон, — бросил на ходу. И заорал уже из своего кабинета. — И где мой кофе?