«Зато от меня у тебя теперь прививка — предупредили», — хмыкнула Ирка, глядя, как по крыльцу шаркает метлой хозяйственный Аббас, тянет руками погнутый забор старый гусь дядя Вася, выправляя вмятину.
Она полезла в сумку, достала документы.
— Вот, видишь, это мой паспорт, — приставила открытую на фотографии страницу к своему лицу, когда Воскресенский просунулся в открытое стекло. — Ирина Владимировна Лебедева. Это я. А это, — она пролистала несколько страниц, — прописка. Видишь? — ткнула в адрес. — Я тут живу. Меня тут все знают. Ну ты теперь в курсе. И я сейчас сбегаю ненадолго домой, ладно, и вернусь? Очень писать хочу, — скривилась она. — Да, ведьмы тоже писают.
— Ладно, — улыбнулся Воскресенский. Снова оттянул для неё дверь. Помог спуститься.
Заглушил машину и вдруг спрыгнул, пошёл рядом.
— Провожу, — ответил на её недоумевающий взгляд. — А то пока дойдёшь, ещё три раза под машину попадёшь, или просто убьёшься в своих скользких сапогах.
— М-м-м… ты в этом смысле. Ну, проводи, — хотела она сунуть руки в карманы, но не смогла отказаться от искушения — вложила пальцы в его протянутую ладонь. Сильную, большую, горячую.
Как причудливо складывался вечер.
Каким странным зигзагом петляла жизнь.
— Вот, чёрт! — поскользнулся Воскресенский. Еле устоял на ногах. Оглянулся на ледяную лужу. — Что это было?
— Это весна, Маугли, — усмехнулась Ирка и повернула к калитке.
— Твой дом? — задрал голову Воскресенский.
В мансардном этаже горел свет. Большая голубая ель у входа вздрогнула тяжёлыми лапами.
— А это что? — перевёл Вадим взгляд на заснеженный сад, когда Ирка кивнула.
И хотя понимала, что смотрит он не на дерево, не удержалась:
— Это сосна, Маугли, — развела руками.
У дома памятником былого величия чернела недостроенная терраса. Задумывалась она с настилом из палубной доски, мебелью из ротанга, местом для барбекю, но с той поры, как маму уволили, так и стояла, шурша на ветру порванной полосатой «рисовкой», похожая на пиратский корвет со сгнившими парусами, севший на мель и давно вросший в песок.
— Я про стройку, — кивнул Воскресенский на «корвет».
— Это мечта, Маугли, — улыбнулась она. Брякнул засов калитки. — Мечтаю однажды её достроить. Спасибо, дальше провожать не надо. Переобуюсь и приду.
Он запахнул поплотнее пальто. Только сейчас Ирка обратила внимание, что одет этот москвич совсем не по холодной дальневосточной погоде.
Джинсы — лёгкие, ботинки — на тонкой подошве, под пальто — футболка с V-образным вырезом и наверняка коротким рукавом, словно собирался он куда-то недалеко и ненадолго, в домашнем. Да, собственно, так, наверное, и было, судя по вопросу отца «Ну и где ты?»
— Прости за испорченный вечер, — пожала плечами Ирка.
— Ну, он ещё не закончился, — тряхнул кудрями Воскресенский. Тёмные, густые, непослушные. Как же хотелось запустить в них пальцы. Всегда хотелось.
Много ли в нём осталось от того мальчишки, которым Ирка его помнила, кроме кудрей?
Трудно сказать. Она его любила, но совсем не знала.
— Держи, — она стянула с себя шарф. — А то околеешь совсем.
— Да я не…
— Да я вижу, — намотала шарф на его жирафью шею.
Он кивнул. Она закрыла калитку и пошла к дому.
— Это спина, Маугли! — крикнула она не поворачиваясь.
Он засмеялся.
— Я буду ждать!
Семь лет назад она бы душу продала, чтобы он сказал ей «буду ждать», за то, чтобы надеть на него свой шарф, а тут намотала и не охнула. Ушла и не оглянулась. Ей вроде даже всё равно.
А может, она просто хотела себя в этом убедить, чтобы больше не попасть в эту дьявольскую ловушку. Не любить, не скучать, не страдать.
«И не жить?» — спросила бы сейчас её умная любимая подруга Аврора.
«Знаешь, Рор, если бы меня спросили, какое послание сегодня я оставила человечеству?» — сказала бы ей Ирка.
«Какое?» — чуть склонив голову, улыбнулась бы Аврора своими волшебными, нежно васильковыми и бесконечно добрыми глазами.
Никогда слышите, никогда не ходите по проезжей части в скользких сапогах!
Глава 2
7
Вадим Воскресенский тряхнул головой.
Она уже ушла, а он, как дурак, стоял у чёртовой калитки.
Что это было?
Нет, чёрт побери, что происходит?
Он развернулся со странным чувством, что не хочет уходить.
Наверное, страннее было бы ждать девчонку у дома, когда внизу стоит разбитая машина, должны приехать комиссары, ДПС, отец, но только её обещание прийти заставило его развернуться и двинуться вниз по улице.