-- Ты что? Американских книжек обчиталась? -- Я не могла поверить в то, что Вера, такая насмешливая ко всем этим бабским штучкам, опустится до такого. -- Еще скажи, что ищешь вторую половинку.
-- Иди в жопу. Какую половинку? Я хочу проверить степень крэйзанутости вселенной, понимаешь? Посмотреть на работу принципа "Бойся своих желаний"! Ведь согласись -- если ты анализировала все, что происходило в твоей жизни, ты заметила, что мечты, суки, таки сбываются, но так, что эта сбыча уже не радует: или не вовремя, или с каким-то подвохом. Я хочу посмотреть, какой же подвох будет на этот раз, усекла? Я буду так думать, все нюансы учту, чтоб комар носа не подточил! Я хочу поставить этой покостной заразе хитрую задачу...
-- Круто. -- Я понимала, о чем говорит Вера, но сама идея того, что мир примет ее вызов, казалась мне бредом. -- Но я думаю, что ничего не получится.
-- Мне никто не напишет?
-- Напишет, почему. Ты же красивая. Только это ничего не будет значить. Это будет бессмысленное событие. Без подвоха, без чего бы то ни было.
-- Не-а. Я уверена, что все получится. Вопрос только во времени. Знаешь, даже Богу не просто будет подкинуть подходящую свинью. В том смысле, что свинья должна быть... соответствующая.
-- У тебя завышенная самооценка.
-- А у тебя на свитере кусок гриба. И поставь еще чайник.
Когда мы засыпаем, Вера вдруг спрашивает:
-- Можешь дать мне совет?
-- Нет. Я дам тебе бесплатно, а ты перепродашь.
-- А тебе жалко?
-- Обидно. Чувствую себя лохом.
-- Говори себе: "Я первосортный, высококачественный лох", и сразу станет легче!
-- Спасибо за подсказку!
-- Из спасиба шубу не пошьешь, то есть статьи не напишешь. Мне нужен совет.
Я смеюсь:
-- Ну, стерва! Спрашивай!
-- Что ты делаешь, когда тебе не с кем поделиться... когда некому рассказать о своих переживаниях? Девчонка переехала за границу, чувствует себя одинокой. Надо что-то ей посоветовать.
-- Пусть снимет квартиру пополам с подругой. Я так сделала.
-- А я думала, тебе просто не хватило денег, чтобы снимать жилье одной.
-- И это тоже.
-- А раньше?
-- У меня были друзья.
-- И никаких особых приемчиков? Ты меня разочаровываешь, детка!
-- Увы, я банальна.
-- Не верю.
-- Не верь. И почему я должна помогать этой девчонке... за границей. Ей там наверняка лучше, чем мне...
-- Лучше, хуже... Не увиливай! Давай колись.
-- Не хочу и не буду!
-- Все так серьезно? -- Я вижу, что Вера приподнялась на локте, и глаза ее азартно блестят.
-- Не лезь в душу, -- выдавливаю я, отводя глаза.
-- Кому она надо!
-- Да уж конечно, тебе только бабло надо!
-- Слушай, иди ты. Вообще, не думаешь своей башкой, что говоришь! -- Вера встала с кровати. -- Такое впечатление, что я попросила твои голые фотки для публикации в Инете!
-- Прости. Я псих. Просто псих. Долбанутая... -- Я понимаю, что обидела ее своим недоверием, да еще и про деньги некстати сказала.
-- Хватит уже себя с грязью мешать!!! Противно слушать!
Вера встала, прошла на кухню и включила свет.
Мы с ним возвращались из универа под ручку. Шли под одним зонтом.
Я рассказывала что-то о своей жизни, о том, что отец ушел, о маме, которая одна и которую надо поддерживать...
И он, мне казалось, слушал, потому что лицо у него было такое задумчивое, словно он доказывал в уме какую-то теорему всеобщего счастья, чтобы потом поделиться со мной решением. И я чувствовала себя очень счастливой.
Одна девушка, из числа тех, вместе с которыми я училась, быстро прошла мимо нас, а затем оглянулась и пропела:
-- Я выйду замуж за еврея, пусть что угодно говоря-а-ат! -- И побежала дальше.
А я совсем не обиделась, мне даже показалось, что она чертовски милая, эта высокая и крепкая девушка с широким красным лицом, одетая в черную короткую куртку и белую вязаную шапку с большим помпоном. Такой огромный ребенок.
И мне ужасно понравилось, что он покраснел.
Но я сделала вид, что ничего не вижу.
А когда мы прощались, мне ужасно хотелось поцеловать его, но я думала, что он сделает это первым, а он стоял и все. Тогда я сказала: "Посмотри-ка, у тебя верхняя пуговица держится на соплях!" -- и потянула ее к себе, пуговица осталась у меня в руке, и я принялась смеяться, как сумасшедшая, и он тоже смеялся со мной за компанию, а потом протянул руку, и я вложила в его ладонь оторванную пуговицу, а он сказал: