Вернись ко мне, Грейнджер…
Она сидела на чердаке в ожидании конца новогодней ночи. В руках белый и пушистый Малфой. И тишина, вязкая и неприятная. Она окутывала всё вокруг непроницаемым коконом. Клиника словно вымерла. Не слышно ни звука.
Гермиона плыла на волнах этой оглушающей тишины и с тоской смотрела в окно, вспоминая свою жизнь. Если бы она была птицей, она бы улетела подальше от этого неуютного холодного места. Здесь стало тепло, только когда пришёл Драко. С ним каждый день был ярким, а чердак казался их маленьким уютным домом. И они вдвоём… Два одиноких сердца… Два белых крыла…
Она нежно погладила ткань его фальшивой праздничной мантии, на которой сидела.
Как бы Гермиона ни хотела быть с Драко, она отправила кольцо обратно хозяину. Всё кончено.
***
Бокал с шампанским искрился в руке, его пронизывал уютный свет от горящего камина. Драко следил, как золотистые прозрачные пузырьки поднимаются вверх и исчезают. Они были так похожи на золотые искры в её глазах. Рядом смеялись друзья, играла тихая музыка. В углу большого праздничного зала в особняке Нотта стояла ёлка в потолок, украшенная огнями гирлянд и ёлочными игрушками. Пахло мандаринами. Как от её волос.
Новый год. Без неё.
Всем было весело, а у Драко на душе сгущалась темнота. Он ничего не смог сделать. Не смог её вытащить. Кто он после этого? Слабак? Предатель? Балабол?
Поттер слился, разговор со Скримджер чуть не превратился в скандал. Никто из медсестёр так и не сказал, где находится клиника для душевнобольных. Драко предлагал им деньги, уговаривал, пытался залезть в головы… Всё тщетно.
— Зачем тебе Грейнджер? — вполне резонно спросил Блейз, когда узнал историю Драко о его двух неделях в Мунго.
Малфой задумался.
Вспомнил её смех, её улыбку, то, как Гермиона откидывала свои невозможные волосы назад, как делала ему массаж и целовала. Как разыграла перед ним спектакль со старым тюлем, когда они праздновали Рождество. А потом… Её нежность и её страсть… Гермиона действительно отдавалась ему в полном смысле этого слова, и столько же брала от него…
Драко сглотнул, вспоминая ту ночь. Лучшую ночь из всех за последнее время. Это было сумасшествие, но самое прекрасное на свете. И самое безумное. Он и ведьма из маггловской семьи. Бывший Пожиратель и Золотая девочка-героиня. Никогда в реальности… Но кто знает, что на самом деле безумно, а что нет?
Он вспомнил её рисунок оленя и усмехнулся своим мыслям.
— Она нужна мне, — так он ответил другу.
— Хозяин Драко! — перед ним с громким треском появился его единственный эльф Гидеон.
Драко стряхнул капли шампанского, пролившиеся на его чёрный смокинг из дрогнувшего бокала.
— В Малфой-мэноре вас ждёт очень важный гость! — воскликнул эльф, испуганно глядя на испорченную одежду. — Простите, простите меня! Я не хотел вас пугать, хозяин! Простите Гидеона!
Он хотел было броситься на пол, чтобы биться об него головой, но Малфой успел схватить эльфа за плечо и удержать от самоистязания. Паркинсон, Нотт и Забини заговорили одновременно:
— Ты же не уйдёшь?
— Пойти с тобой?
— Кто может беспокоить тебя в праздничную ночь? Это неслыханно!
Он поставил бокал на поднос и, оглядев друзей, успокаивающим голосом проговорил:
— Я пойду. Один. И это кто-то из Министерства, больше некому.
Он примерно предполагал, кто это может быть. И через пару мгновений, когда Гидеон аппарировал его в мэнор, Драко уже точно знал — это Поттер.
Тот стоял в каминной комнате, неуверенно оглядываясь вокруг, и, как только Малфой материализовался рядом, то бросился к нему. Поттер был похож на сумасшедшего. Или на пьяного. Драко отшатнулся от него и осмотрел с головы до ног. Красный свитер с оленем, всклокоченные лохматые волосы, очки, за стёклами которых возбуждённо горели зелёные глаза.
— Малфой! — вместо приветствия кинул Поттер и протянул что-то, запакованное в кусок пергамента. — Смотри, что она передала!
Пока Драко молча и осторожно разворачивал посылку, Поттер продолжал бормотать:
— Она отдала свои вещи ещё три дня назад. Я только сегодня добрался до них, и там это. Подписано, что тебе. Я спросил у Гермионы про тебя во время прошлого посещения. Она ничего не сказала, только улыбнулась… Так мечтательно… А потом покачала головой, и я видел, что она хочет расплакаться, но сдерживается… Я хорошо её знаю и никогда такой не видел. Чёрт, Малфой, ты действительно нравишься Гермионе…
На ладонь Драко выкатилось колечко матери. Он привычным движением надел его на мизинец и развернул пергамент, на котором было написано:
«Знаешь, о чём я жалею больше всего? О том, что не буду помнить наше безумное Рождество… Ты тоже определённо в моём вкусе. С Новым годом, Драко! Твоя крошка Грейнджер».
Малфой тихо усмехнулся, и его вдруг охватила такая тоска, что он закрыл глаза и сжал зубы. Это конец. На самом деле всё. Больше ничего не сделать, не изменить, не вернуть.
— Ты знаешь, где выход, — мрачно проговорил он, выдыхая горечь. — С Новым годом…
Он развернулся и пошёл к двери, понимая, что на этом его праздник закончился — настроения не было и возвращаться к Нотту уже не хотелось. Но возмущённый голос Поттера остановил его.
— Малфой! Ты серьёзно?!
Драко повернулся, не понимая, что ещё этому придурку надо.
— Ты серьёзно думаешь, что я пришёл принести тебе подарочек к Новому году? — Поттер подошёл ближе и, прищурившись, выдал: — Скажи, что будет, если мы вытащим Гермиону?
— В смысле? — Драко понял, что не дышит: кажется, ему послышалось слово «вытащим».
— Что будет с ней? Ты и она? Что дальше? — Гарри ждал ответа.
Драко не думал об этом. Но его сердце заколотилось в груди как бешеная птица в клетке, когда он представил, что Гермиона снова будет рядом с ним. Он расслабил воротничок рубашки и, моргнув, неуверенно ответил:
— Поттер… Я…
— Малфой! Мне надо знать точно. Потому что если ей будет снова хреново, я…
И только в этот момент Драко понял, зачем она ему. Из всего внешнего — нежного, смешного, необычного и безумного, что у него случилось с Гермионой, самым главным было то, что она смогла залезть в его душу и перевернуть там всё верх дном. Легко, играючи пробралась внутрь и осталась там, пригрелась сама и согрела его, и ему не хотелось, чтобы этот огонёк потух. Ему казалось, что если Гермиона пропадёт из его жизни, то он потеряет что-то очень важное.
— Ей не будет хреново! — уверенно проговорил он. — Я буду с ней. Я хочу этого. Но хочет ли этого она? — Драко покрутил перед экс-гриффиндорцем ладонью, на котором поблёскивало колечко Нарциссы. — Я не знаю.
— Тогда пойдём со мной! Ты спросишь у неё. — Поттер шагнул в сторону камина.
— Куда мы?
— В «Нору», к Уизли…
— Что?!
***
Гермиона прижимала пушистого зайца к груди, глядя, как чёрное небо над снежными шапками гор сверкает звёздами. Они с Драко в минуты молчания всегда разглядывали их, один раз даже попытались посчитать знакомые созвездия. Было весело… При воспоминании об этом она заулыбалась.
Малфой, Малфой, Малфой… Она думала о нём так часто в последние дни. Гермиона тряхнула волосами и, посмотрев зайцу в его неживые круглые глаза, прошептала:
— С Новым годом, мой милый друг. Мы с тобой тоже расстанемся. У меня не останется ни одной вещи из прошлого. Ничего. Я скажу тебе честно, потому что ты никому не выдашь мою тайну: мне было так хорошо последние дни с тобой и… — она взглянула в темноту окна и, тяжело вздохнув, продолжила: — И с ним. Он был таким негодяем, когда мы учились в школе, но здесь всё стало по-другому. — Гермиона усмехнулась и крепко обняла мягкую игрушку. — Сумасшедший дом сделал его нормальным. Это звучит как анекдот, не правда ли, мой милый Малфой? Знаешь, а я, наверно, влюбилась в него. Это самое печальное… Потому что завтра я больше не почувствую того, что чувствую сейчас… Я так хочу увидеть его… Хочу, чтобы он обнял меня, так крепко, как может только он. А какая у него кожа… Мерлин, я так хочу к нему… — Гермиона всхлипнула. — Хочу хотя бы услышать его голос… Хоть словечко… Пожалуйста…