— Гермиона, — он опустил взгляд в пол. — Эта информация была в «Ежедневном пророке». Я не знаю, что и сказать… Но Малфой… Там был его некролог.
Гермиона зажмурилась. Этого не может быть. Не может. Драко Малфой не умер. Она не настолько свихнулась, чтобы общаться с умершими людьми… Нет…
— Гарри, я целовала его, — пробормотал она. — А он целовал меня, мы обнимались, разговаривали, пили вместе чай.
— Это невозможно! — покачал головой Поттер.
И это очень задело её. До глубины души. Лучший друг, самый родной человек, почти брат не верил ей.
— Знаешь… Я пошла! — Гермиона вскочила с места и бросилась к выходу из комнаты свиданий.
— Подожди, у нас есть ещё полчаса! — попросил друг умоляющим голосом, но она действительно обиделась и не могла больше его видеть.
Сегодня уж точно.
— Пока, Гарри, и передавай привет жене и её брату!
— У неё много братьев!
— Самому голодному!
***
Грейнджер была зла. Драко заметил это ещё на ужине. Она съела свои сосиски с макаронами и ушла в комнату, бросая на него такие убийственные взгляды, что казалось, всё вокруг него воспламенится.
А ночью взбешённая ведьма ворвалась в палату и больно ткнула пальцем ему в живот. Малфой даже не успел никак ей помешать. Только охнул и согнулся.
— Ты… Больная? Что ты делаешь? — возмущённо зашипел он, выпрямляясь и потирая место удара — её палец был острым как карандаш.
Грейнджер стояла рядом, глядя на него снизу вверх и яростно дыша носом.
— Почему Гарри говорит, что ты умер? — сердито воскликнула она.
Малфой удивлённо поднял брови:
— Умер? Это что-то новенькое!
— И всё-таки? Почему?
— Потому что, твой Поттер идиот, — хмыкнул Драко.
Грейнджер дико злилась на него и продолжала напирать:
— Он не идиот! Скажи мне, Малфой, ты умер? Ты привидение? Ты плотный дух?
Это было уже смешно. Драко хотелось громко расхохотаться Грейнджер в лицо или дёрнуть за её лохмы, чтобы она поняла, что он жив и на тот свет не собирается.
— Ты, чёрт возьми, совсем уже? Хотя, что я… Ты ведь и правда… — проговорил он, качая головой.
— Почему я чувствую тебя! — она снова ударила его по тому же месту, а потом погладила его грудь ладошками и следом ущипнула за щеку.
— Ну что, видишь, я не привидение! — Драко сжал кулаки, терпя из последних сил её болезненные экзекуции. — Я предпочитаю не бить женщин, но если ты не прекратишь шпынять меня, отвечу так, что мало не покажется!
Она даже не обратила внимания на его угрозу и расстроенно произнесла:
— Тогда что за чертовщина творится? Гарри подумал, что я всё уже, безвозвратно съехала с катушек, когда сказала, что ты жив и что я с тобой целовалась.
Драко поднял брови. Что? Она вот так прямо сказала об этом Поттеру? Он закрыл глаза, и его начал разбирать смех. Нет, это было невозможно сдерживать. Малфой схватился рукой за лицо и принялся тихо хохотать, представив, что испытал её шрамированный дружок, услышав такое.
— Что ты ржёшь как кентавр на выгуле? — Гермиона снова хлопнула его по плечу, раздражаясь ещё сильнее. — Это совсем не смешно!
— Ахаха! Грейнджер, чёрт побери! — он уселся на кровать и, уронив лицо в подушку, продолжил смеяться.
— Ты просто… идиот… — обиженно бросила ведьма, но не ушла.
Села рядом, дожидаясь, пока Драко придёт в себя.
— Ух… Давно так не веселился… — Малфой выпрямился и провозгласил: — Грейнджер, ты, конечно, то ещё чудо!
Он подумал, что с этой девчонкой точно не соскучишься. А ещё немного пожалел, что не общался с ней раньше, в школе.
— Ох, как мило, спасибо за комплимент, — сердито съёрничала Гермиона. — Что происходит, ты мне объяснишь? Почему в «Пророке» твой некролог?
— Объяснил бы, но я и сам не знаю, — уже спокойнее ответил Драко. — Возможно, кто-то что-то не так понял. «Ежедневный пророк» не всегда пишет правду. Такое уже бывало. Я не привидение и не труп, как ты могла убедиться.
Он погладил её по колену, чтобы доказать, что существует, и заодно пощупать её стройные ножки. Гермиона сердито сбросила его руку и вскочила с кровати. Она задумчиво дёргала себя за волосы, шагая из одного угла комнаты в другой.
— Когда выйдешь из клиники, твоим вторым заданием будет зайти к Гарри и доказать, что ты жив, — решила она, остановившись напротив Драко.
Но тот не согласился исполнять её прихоти и отрицательно покачал головой:
— Знаешь, я хочу жить и дальше. Поэтому никуда не пойду.
— Малфой! Но он думает…
— Он убьёт меня, ведь мы… целовались, — с ухмылкой произнёс Драко, понизив голос.
— Ты меня бесишь! — зло прошипела Гермиона.
А через пять минут они уже сидели на чердаке и пили чай с конфетами.
В этот вечер они обошлись разговорами о лечении в клинике. Драко понял, что для Грейнджер это больной вопрос. Она долго возмущалась тому, что психиатрия в магическом мире осталась в каменном веке и что лечить всех одинаковыми зельями — ужасная глупость. Драко был согласен с ней. В зельях был только один плюс: они временно успокаивали хороводы печальных мыслей в голове — на совсем короткое время. В итоге они с Грейнджер пришли к выводу, что все пациенты, которые встретились им на терапевтических уроках рисования, на прогулке в зимнем саду, в столовой или бродили по коридорам клиники — все они останутся в Мунго надолго.
— Я уж точно… — грустно проговорила Гермиона, и Драко понял, что она пытается его разжалобить.
— Жалко тебя… Но что поделать, такая твоя судьба, — наигранно-равнодушно хмыкнул он.
— Драко! — Грейнджер нахмурилась и снова ударила его по животу, и он, угрожающе зарычав, схватил её за руки.
— Я же говорил, не смей меня бить! — Малфой потянул её к себе.
— Ой, прости! — она захихикала, потому что он откровенно нацелился отомстить ей, и они оба понимали, как.
— Нет уж, ты меня достала, и я успокою тебя своим методом! — Малфой резко прижал хрупкое тело ведьмы к своему и набросился с поцелуями на её полураскрытый рот.
Гермиона ответила ему с таким отчаянным стоном, словно заждалась, когда он уже сделает это. Было приятно изучать её мягкие тёплые губы и податливый язык, ласкать её грудь под кофтой. Она и сама жадно трогала его, будто хотела запомнить каждую мышцу на теле. Драко показалось, что они целовались совсем недолго, хотелось ещё и ещё, но Матиас постучал три раза, безжалостно прекращая их приятное занятие…
***
На следующий день Гермиона встретила его уже на терапевтическом рисовании акварелью. Они сидели в разных углах комнаты и кидали друг на друга заинтересованные взгляды.
По окончании «терапии» Локонс устроил шумную склоку с медсестрой, убеждая её, что его мазня стоит тысячи галлеонов и что он ничего ей не отдаст. Несколько пациентов занервничали и начали завывать, неадекватно реагируя на скандал. Прибежали медсёстры. Грейнджер хихикала, наблюдая за этим шоу, и не сразу услышала, что Драко, воспользовавшись шумихой, позвал её, чтобы показать свой рисунок. Оказывается, он нарисовал Гермиону в профиль, и причём очень похоже. Она изумлённо похлопала ресницами и, пока никто не обращал на них внимания, быстро набросала на новом листе что-то похожее на оленя и показала это Малфою, намекая, что это он.
А потом рассмеялась, когда блондин сердито прищурился и покачал головой.
— Я убью тебя! — прошептал Драко одними губами и ухмыльнулся, потому что она совсем не боялась его и показала язык.
Ночью они снова встретились. Гермиона наслаждалась этими короткими, полусонными, тихими встречами, зная, что скоро всё кончится. Что Драко скоро уйдёт и забудет о ней. И самое удивительное: чем больше времени они проводили вместе, тем больше он нравился ей. Гермиона потихоньку привыкала к его манере общения, к его шуточкам и саркастичным замечаниям. Он мог быть разным: и грубым, и нежным, и разговорчивым, и умеющим выслушать. А ещё Малфой отлично целовался и всегда так крепко обнимал. Это заставляло Гермиону забывать обо всех печальных мыслях, что так часто и жестоко терзали её разум.