– Нам вообще надо готовиться? – спросил Александр.
– Нет, – ответил Ричард, коротко и резко мотнув головой. – Просто учите реплики и приходите на представление. Прошу прощения. – Он отодвинул стул, встал и ушел, не говоря ни слова.
Рен и Мередит обменялись озадаченными взглядами.
– Что с ним? – Мередит.
– Он был в порядке полчаса назад. – Рен.
– Ты пойдешь или лучше я? – Мередит.
– Уступаю. – Рен.
Мередит со вздохом поднялась, оставив половину пастушьего пирога. Александр, который уже прикончил свой, некоторое время смотрел на него, прежде чем спросил:
– Думаете, она вернется доесть его?
Джеймс подтолкнул к нему тарелку:
– Лопай, дикарь.
Я бросил взгляд через плечо. В углу, возле стойки с электрическими чайниками, Мередит нагнала Ричарда и, сильно нахмурившись, слушала его. Она коснулась его руки, что-то сказала, наверное, задала вопрос. Он пожал плечами и убрался восвояси, но я заметил, что его взгляд туманился растерянностью и разочарованием. Она испуганно посмотрела ему вслед, вернулась к нам, заявила, что у Ричарда мигрень и он возвращается в Замок. Очевидно, не заметив, что ее тарелка исчезла, она снова села.
Пока ланч продолжался, я слушал разговоры, оплакивая объемы строф, которые мне предстояло выучить. Мы должны читать свои реплики из «Цезаря» наизусть, а первая репетиция состоится через неделю. Конверт на коленях казался тяжелым. Если я – Банко, то кто же Макбет? Я наблюдал за Джеймсом: он сидел напротив меня. Мой друг молчал, не особо прислушиваясь к разговору. Я перевел взгляд на Мередит, на пустой стул Ричарда и не мог избавиться от ощущения, что баланс сил каким-то образом поменялся.
Сцена 9
Занятия по борьбе проходили после ланча в репетиционном зале. Мы вытащили из кладовки потрепанные синие маты, расстелили их на полу и принялись вяло потягиваться, ожидая Камило. Этот молодой испанец, чья темная бородка и золотая серьга делали его похожим на пирата, был нашим хореографом и тренером по пластике.
Занятия пластикой на втором и третьем курсах включали в себя танцы, клоунаду, этюды, когда мы подражали повадкам животных, а также всю базовую гимнастику, которая могла понадобиться актеру. Четвертый курс был посвящен борьбе. Мы уже выучили несколько основных приемов для «Сна в летнюю ночь», а Ричард еще на втором курсе успел немного изучить кое-какие боевые приемы, чтобы сыграть Чарльза в постановке «Как вам это понравится» на третьем курсе.
Однако мы чувствовали себя очень неуверенно. Первый семестр был посвящен рукопашному бою. Второй – фехтованию.
Камило пришел ровно в час дня и, поскольку был понедельник, выстроил нас для взвешивания. Он также являлся нашим тренером и оказался доволен моими успехами за лето – в отличие от Гвендолин.
– Неплохо, – сказал он, когда я шагнул на весы. – Ты набрал пять фунтов с начала семестра. Ты придерживаешься расписания, которое я тебе дал?
– Да, – кивнул я, что в основном было правдой.
Предполагалось, что я должен регулярно бегать и качаться, хорошо питаться и не пить слишком много. Мы единодушно игнорировали политику Камило в отношении выпивки.
Он хлопнул меня по плечу немного сильнее необходимого и добавил:
– Придерживайся той же планки, но не перенапрягайся. – Он наклонился ко мне, будто желая поделиться секретом. – Для Ричарда нормально выглядеть, словно Халк, – произнес он. – Но буду говорить начистоту: у тебя нет подобного метаболизма. Не снижай потребление протеинов, придерживайся распорядка и сможешь оставаться стройным и неплохо прокачанным. Ты отлично выглядишь.
– Спасибо. – Я спустился с весов и позволил Александру (он был выше меня, но тоже очень худой, поскольку никогда не завтракал и не мог бросить курить) занять мое место.
Я посмотрел в одно из зеркал, занимавших целую стену зала, и увидел свое отражение. Я был достаточно подтянутым, но мне хотелось прибавить в весе и нарастить мышцы. Я наклонил голову из стороны в сторону, потянулся и поглядел на Джеймса, который оказался самым щуплым из нас. Рост его едва достигал пяти футов десяти дюймов, он был худым, но не тощим, и чувствовалось в нем нечто кошачье. Когда мы работали над этюдами, подражая животным, Камило назначил его леопардом. Весь семестр Джеймс бродил по нашей комнате, выключив свет, и его финальное выступление было пугающе реалистичным. Я предполагал, что первобытная грация и делала его таким интересным на сцене.
– Ричарда нет сегодня? – спросил Камило, когда Александр взвесился.
– Он не вполне здоров, – с вымученной улыбкой ответила Мередит. – Мигрень.