— Знаешь, Тодя, — еще издали известил его Леня, — завтра меня повезут в Одессу показать профессору.
— В Одессу? Ведь доктор Пельцер говорил, что вскоре тебя выпишут.
— Доктор Пельцер действительно возражает, но меня сегодня дважды смотрел цирковой врач Кук и сказал, что ключица плохо срослась.
— Леня, послушайся меня, не езди в Одессу. Хочешь, тебя заберет моя мама, будешь пока жить у нас.
— Нет, Тодя, Джони мой опекун, а он свои права передал доктору Куку. Понимаешь, я не хочу остаться калекой. Кук меня вылечит.
В палату вошли главный врач и Кук — оба в белых халатах. Тодя не успел больше ничего сказать своему товарищу.
— Иди, иди, — взял его Кук за плечи и повернул лицом к двери. — Если тебе очень нужно, приходи завтра к пароходу. Там и поговорите…
Чем лучше шли дела у Вяльшина, тем скупее он становился. Заключить письменный контракт с Тодей он все еще не хотел, платил ему гроши.
Терпение Тоди лопнуло, и от Вяльшина он ушел к роликобежцу англичанину Джону Гастону. Джон отнесся к пареньку так, как когда-то Киселевы. Даже внешне он чем-то напоминал Алекса.
Года два они гастролировали по разным городам, покуда не прибыли в Киев. Выступали в цирке «Киссо». Здесь Джон ежедневно совершал свой рискованный трюк — мчался на роликах по высоко натянутой проволоке — и для большего эффекта при этом держал Тодю на плечах.
Незадолго до того как Джону и Тоде предстояло уехать из Киева, в городе появились афиши, возвестившие, что скоро киевляне смогут увидеть чудо природы — «человека-паука». Такие «чудеса» Тоде уже не раз приходилось видеть. Он знал, что номер этот основывается на оптических и декоративных фокусах и публике показывают только голову «паука». Само туловище незаметно, так как оно якобы окутано паутиной. Вполне возможно, что это просто кукла, управляемая кем-то при помощи проволочной нити.
Тодя надел свой выходной костюм и направился на Крещатик к ярко освещенному зданию, где выступало «чудо природы».
Удивило его прежде всего то, что белый потолок в зале совершенно чист — никаких сооружений. Только в одном месте, в правом углу было подвешено что-то, напоминающее птичье гнездо. На это гнездо и был направлен голубой луч прожектора. Посреди сцены стояла большая пивная бочка. На ней — две пустые кружки, остатки воблы, колбасы, сыра, хлебные крошки. Гаснет свет в зале. Заиграла скрипка, к ней присоединяются звуки флейты, и на сцену выбегает девочка-муха. Пышная юбочка, вся в блестках. Мягко и плавно машет она черными глянцевыми крылышками и жужжит, жужжит. Она «летит» вокруг бочки, но стоит ей опуститься на бочку, как откуда-то издалека раздается протяжное сердитое шипение. Медленно раскрывается гнездо, и зрители, заполнившие темный зал, видят, как по потолку ползет нечто, напоминающее скорее паука, нежели человека. Муха «улетает» со сцены, — теперь на нее никто уже не обращает внимания. Взоры публики прикованы к пауку. На какую-то долю секунды он останавливается, вместе со своей тенью как бы повисает в воздухе и ползет дальше, а вслед за ним тянется тонкая золотая сеть паутины.
Публика давно уже разошлась, а ошеломленный Тодя все еще не отходит от сцены. Как получается след от паутины, допустим, еще можно понять. Наверное, потолок покрыт тоненькими проволочками, они чем-то смазаны, и, когда «паук» дотрагивается до них, появляется паутина, он как бы плетет ее. Но что это за паук?
Кто-то отодвигает занавес и спрашивает:
— Тодя, это ты?
— Я, — отвечает он, удивленный. — Ты меня знаешь?
— Да.
— Кто ты?
— Неужели не узнаешь? Это ж я, Леня Смигельский.
Тодя опешил. Он стоял окаменев, не в силах тронуться с места, произнести хоть слово.
— Не пугайся, — говорит Леня, — выйди из зала, под аркой справа увидишь дверь. Попадешь ко мне.
В гримерной Леня был не один. В углу, возле двух скрипок и флейты, возилась «муха» — девочка лет пяти, одетая в туго накрахмаленную плиссированную юбочку. Тодя хотел подать Лене руку, но сделать это он не мог. Руки и ноги у его друга были изуродованы до неузнаваемости. Нос приплюснут, вдавлен в лицо. Только большие уши торчали у него по-прежнему. Уши… Может быть, из-за них все и произошло… Как только Леня начал переодеваться и снял с себя халат, Тодя увидел у него на спине блестящий паучий крест.
— Познакомься, Тодя, это наша Аллочка.
— Алла Брунова, — представилась девочка, заученно, как при выходе перед публикой, приседая.