— Руки вверх! — скомандовал Жак, словно рубанул шашкой. — Вот так. Оружие есть?
Ненадолго воцарилось молчание.
— Да, знаете, время теперь неспокойное, — сказал один из коммерсантов в вязаной шапочке с помпоном на макушке, — а у нас при себе деньги, и немалые.
При этом он попытался опустить в карман правую руку, но стоявший рядом матрос ткнул в него наганом:
— Давай без этих штучек!
После того как вывернули карманы «коммерсантов», Жак приказал им всем стать в угол возле шкафа. Толстяка он подвел поближе к свету и слегка потянул за седые усы. Они так и остались у Жака в руке.
— Теперь, надо полагать, вы нам расскажете, кто вы такие и зачем сюда пожаловали.
— Мы уже вам говорили…
Пришлось долго рыться в чемоданах. Обнаружили топографическую карту и документы, по содержанию далекие от коммерции. В шкафу одной из соседних комнат было аккуратно сложено несколько комплектов морского офицерского обмундирования, в том числе китель с генеральскими эполетами. Если бы у Жака спросили, он, пожалуй, не мог бы объяснить, почему эполеты показались ему чем-то подозрительными. Может быть, оттого, что были на ощупь слишком жесткими. Он снял их с кителя и положил к себе в карман. «Коммерсант», у которого Жак сорвал усы, рванулся было с места:
— Прошу вас, возьмите что угодно, только эполеты оставьте. Это мои. Вы же видите, я с ними не расстался, хотя город уже у вас в руках.
— Ни в коем случае, генерал, ваше имущество вместе с вами мы доставим в штаб, а там уж разберутся, что к чему.
В штабе Жак осторожно подпорол эполеты. В одном из них он обнаружил сложенный листок бумаги, на котором было написано:
Михаил Эд!
Получив Ваше донесение, я весьма обрадовался тому обороту, какое приняли дела. Прошу действовать, не уклоняясь.
Благодарю Вас
— Ни-ко-лай?
Начальник штаба Сергей Васютин еще раз прочел вслух: «Ни-ко-лай», четко произнося все слоги.
— Чья эта подпись под письмом?
У генерала дрогнули посиневшие губы:
— Не знаю. Чья бы ни была, письмо это адресовано не мне.
— Не знаете? Ну что ж, придется отправить вас в Севастополь, а там все вспомните.
В это время зазвонил телефон. Дежурный передал трубку Васютину.
— Алло! Слушаю. В Джанкое, говорите?.. Ясно! Ждите прибытия группы из десяти человек… Нет, больше не могу… Хорошо, Рашид прибудет вместе с группой… Он там всех знает.
— И меня пошлите с Рашидом, — обратился Жак к начальнику.
— Нет, — отрубил Васютин, — тебя с Рашидом придется разлучить. У меня теперь нет времени на составление протоколов… Ты, Жак, отвезешь документы вместе с арестованными и обо всем подробно доложишь. Вот только записку напишу своему товарищу в ревком, чтобы знал, кого к нему посылаю. — Он достал из полевой сумки клочок измятой бумаги и карандаш. Первые слова он написал быстро, но потом задумался… — Жак, ты к нам откуда прибыл?
— Откуда? — пожал Жак плечами. — Из цирка.
Рашид подсказал:
— Из Петрограда. Жак с самим Лениным разговаривал.
— Ясно. Так и напишем. А теперь попрощайтесь, и в дорогу.
С Рашидом Жаку никогда больше не довелось свидеться. Спустя год его друг погиб на фронте.
…Понадобилось несколько дней, чтобы установить личности арестованных белогвардейских морских офицеров.
Через неделю член Севастопольского ревкома Евгений Павлович Сенин вызвал Жака и сказал ему:
— Письмо, которое вы доставили, писал Николай Второй[6]. «Коммерсант» с приклеенными усами и есть генерал Михаил Эд. О его миссии не знали даже бывшие с ним офицеры. Им было поручено выполнить приказ царя о выводе всех боевых кораблей из Севастополя и передаче их в распоряжение Антанты. Нам хотелось бы отблагодарить вас. Может, сами подскажете, как?
— Направьте меня в красногвардейский отряд, — заявил, не раздумывая, Жак.
— Сколько вам лет?
— Восемнадцать.
— Моему сыну столько же. И он такой же, как ты, худой и длинный. — Глаза у члена ревкома стали грустными. — В прошлом месяце его тяжело ранили. Теперь он в лазарете… Возьми, — извлек он из глубины сейфа эполеты с письмом и подал Жаку, — когда станешь отцом, а может, и дедом, у тебя будет что рассказать своим детям и внукам. А теперь пойдем познакомлю тебя с одним товарищем. Правда, человек он строгий, но вдруг ты ему понравишься.
Вправо от входа тянулся полутемный коридор. Жак ждал в углу возле дверей и слышал, как Евгений Павлович с кем-то ведет о нем разговор. Собственно говоря, слышал он только то, что ответил собеседник: «Ты ведь, Сенин, знаешь, что с улицы я никого не беру». После этих слов Жаку только и оставалось, что уйти, но как уйдешь, не попрощавшись?
6
Письмо Николая Второго, которое Жак извлек из эполета генерала Михаила Эда. Сорок лет спустя Жак Альбро передал его в Центральный государственный исторический архив СССР, где было подтверждено, что этот документ написан собственноручно бывшим русским царем.