И, не испытывая сомнений в собственном опыте, он изобрел новую теорию - «классовую стратегию» ведения войны. Тухачевский утверждал, что достаточно Красной Армии нанести сильный удар по капиталистической стране, как в ней восстанет рабочий класс, свергнет власть угнетателей и под двойным натиском буржуазный строй падет. Правда, дилетант, закончивший всего два класса пехотного училища, уже через полгода был отстранен от «командования» академией и отправлен в Ленинградский военный округ. Однако Троцкий не забывал своего протеже. В 1924 году он назначил его заместителем начальника Штаба РККА.
Впрочем, потрясение ожидало и Троцкого. 6 января 1925 года Политбюро освободило его от должности наркомвоенмора и Председателя РВС. Для Лейбы Бронштейна это стало неожиданностью. Как пишет Радзинский, произнеся «громовую речь, он бросился к выходу. Он решил хлопнуть дверью. Но заседание происходило в Тронном зале дворца, дверь оказалась слишком тяжелой. Получилось смешно — жалкий человечек сражается с дверной ручкой». Летом новый нарком Михаил Фрунзе назначил своим заместителем легендарного героя Гражданской войны Котовского. Но вступить в должность Григорий Иванович не успел. 6 августа, во время отдыха в совхозе Чебанка, он был застрелен евреем Мейером Зайдером по кличке Майорик, а 6 ноября во время операции скончался и Фрунзе.
Пост наркома и Председателя РВС занял Клим Ворошилов. Новый руководитель Красной Армии был незаурядным человеком. Имевший горячий темперамент в бою, в обычной обстановке он располагал к себе «улыбчивостью и добродушием». Выходец из луганских рабочих, прошедший царские тюрьмы, Климент Ефремович начинал жизненный путь как революционер, участник подпольной борьбы и стачек. Вершиной его боевой славы стало руководство РВС в Первой конной армии Буденного, лавиной прошедшей по фронтам Гражданской. Военный опыт имели и заместители Ворошилова. В значительном смысле позиции этих людей зеркально отражали расстановку сил в Политбюро. Если Ворошилова откровенно поддерживал Сталин, то первым заместителем был назначен ставленник Зиновьева еврей Лашевич. Второй заместитель — один из организаторов органов безопасности, выходец из Польши Уншлихт — как бы символизировал армейских интернационалистов.
Примечательно, что если руководство армией представляли фигуры, выдвинувшиеся во время Гражданской войны, то среди сорока командиров, составивших «генералитет» РККА, 22 являлись кадровыми офицерами царской армии. В их числе было 2 генерала; 10 старших офицеров — полковники, подполковники и 10 младших офицеров — от подпоручиков до капитанов. Причем среди этих «бывших», воевавших в Гражданскую в рядах красных, 19 человек были генштабистами царской армии.
Вместе с тем протеже Троцкого тоже остался на должности начальника Штаба РККА. Правда, уже вскоре Тухачевский почувствовал, что его полномочия стали значительно сужаться. 13 ноября из структуры штаба были выведены Инспекториат и Управление боевой подготовки, а затем изъяли 4-е (разведывательное) управление. Выражая недовольство этими реорганизациями, 31 января 1926 года в письменном докладе наркому Тухачевский просил возвращения «Разведупр» в его подчинение, намекая, что при неудовлетворении условий он намерен просить об отставке. Но в конце доклада обнаруживалось, что главной причиной его демарша являлось обострение отношений начштаба с заместителем Ворошилова Уншлихтом. Впрочем, эта недружественность проявилась еще в начале 20-х, когда Уншлихт — член РВС Западного фронта и куратор разведки — встретил без особого пиетета назначение Тухачевского новым командующим. И хотя по поводу Разведуправления был достигнут определенный компромисс, функциональные возможности Тухачевского продолжали сокращаться. 26 февраля из Штаба РККА была изъята мобилизационная работа, а 22 июля передан в Главное управление РККА Военно-топографический отдел. Последнее обстоятельство вызвало новый конфликт. Теперь уже между Тухачевским и начальником ГУ С. Каменевым.
Еще один конфликт, а скорее идейное противостояние, перманентно возникал у Тухачевского с профессором А. Свечиным. Как уже говорилось, еще в годы Гражданской войны Тухачевский изобрел свою собственную стратегию. В мае 1925 года, выступая на 7-м Всебелорусском съезде Советов, командующий Западным военным округом провозглашал: «Мы уверены и Красная Армия уверена, что... Советская Белоруссия, послужит тем оплотом, от которого пойдут волны революции по всей Европе... Да здравствует мировая революция!»
Обосновывая боеготовность армии, Тухачевский утверждал: «В техническом отношении мы достигли западноевропейских государств... Танки мы имеем хорошие и в этом отношении можем состязаться с нашими соседями. Конница наша является лучшей конницей в мире... Наша авиация является одним из самых блестящих родов войск...» И, заключая выступление, он прямо потребовал: «Нам нужно только, чтобы Белоруссия поставила в порядок своего дня вопрос о войне(!)». Практически это был милитаристский призыв к войне с Польшей, но скорее Тухачевский просто произносил напыщенные слова. В действительности состояние армии в это время выглядело далеко не блестящим. На первое января 1926 года вся Красная Армия насчитывала всего 610 тысяч человек и имела на вооружении: 6987 орудий, 30 162 пулемета, 60 танков, 99 бронеавтомобилей, 42 бронепоезда, 694 самолета[18]. Причем вся эта военная техника была на уровне допотопных образцов Первой мировой войны.
К числу тех, кто не разделял милитаристских взглядов амбициозного дилетанта, принадлежал и бывший царский генерал профессор Свечин, который в то время входил в число лучших профессоров Военной академии РККА (ныне Военная академия имени М. В. Фрунзе). В 20–30-е годы одно за другим вышли такие фундаментальные исследования Свечина: «История военного искусства» в трех частях (1922–1923), «Эволюция военного искусства» в двух томах (1927–1928), «Клаузевиц» (1935), «Стратегия XX века на первом этапе» (1937).
Основным трудом профессора стала книга «Стратегия», вышедшая двумя изданиями в 1923 и 1927 годах. В ней он тесно увязывал вопросы стратегии как с политикой, так и с экономической стороной войны, учитывая при этом и уровень социального и культурного развития общества. Свечин убедительно показал, что «современные войны ведутся не только вооруженными силами воюющих сторон; но в них так или иначе участвует весь политический и экономический потенциал противоборствующих государств». В 1937 году вышел еще один фундаментальный труд Свечина «Стратегия XX века на первом этапе».
В подготовке Красной Армии Свечин придерживался оборонительной доктрины. Она состояла в отказе от «стратегии сокрушения» и «выработке оборонительных навыков боевой подготовки». В изданной в 1927 году книге Свечина «Стратегия» на примерах германского наступления на Париж в 1914 году и Тухачевского в 1920 году — на Варшаву «стратегия сокрушения» подвергалась критике. Заочная дискуссия продолжилась, когда 1 мая 1927 года газета «Правда» поместила статью Свечина «Военное искусство в будущей войне». В этой работе автор вновь коснулся варшавской операции Красной Армии, оценив ее как «злоупотребление революционными лозунгами». Конечно, это было мягко сказано. Видимо, профессор постеснялся употребить термин «авантюризм».
Однако, несмотря на корректность высказывания, в ответ «подпоручик» безапелляционно заклеймил генерала. «Свечин, - писал Тухачевский, - марксистом не был и никогда не хотел им быть... В теоретических своих положениях Свечин всячески восстает против возможности наступления Красной Армии против капиталистических стран. Сознательно или бессознательно он является агентом империализма».