Но неожиданность произошла. Уже через день Президиум ЦИК СССР принял постановление, в котором говорилось, что «ввиду обнаруженных должностных преступлений уголовного характера Народного Комиссара Связи Г. Г. Ягода» снимается с поста, а его дело передается следственным органам. Е. С. Булгакова, жена автора «Мастера и Маргариты», 4 апреля записала в дневнике: «В газетах сообщение об отрешении от должности Ягоды и о предании его следствию за совершенные им преступления уголовного характера. Отрадно думать, что есть Немезида и для таких людей».
В докладе на февральско-мартовском пленуме Ежов сообщил об аресте 107 человек, работавших в НКВД, но в целом в списке «лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР», преданной им 27 февраля членам Политбюро, значилось 479 фамилии. И этими арестами дело не ограничилось. Уже 3 марта был арестован сотрудник Наркомата внутренних дел А. Лурье. Как и многие, он попал в Особый отдел ЧК еще в начале 20-х годов, правда, вскоре за мошенничество его отстранили от должности. Однако он остался на работе в НКВД, заняв место директора спортобщества «Динамо».
Причем Ягода использовал его для коммерческих сделок с бриллиантами, с целью приобретения иностранной валюты для оперативной работы. Выезжая за границу, через директора германской фирмы Ульриха «Борзинг», Лурье совершал их обмен на валюту, не упуская и своего прибытка, на этой почве он и попал в поле зрения нового наркома.
В работе на германскую разведку Лурье сознался уже на первых допросах. Странно, но Ежов не спешил с арестом наркома внутренних дел Белоруссии Г. Молчанова, ранее являвшегося начальником Секретно-политического отдела НКВД, о котором так много говорили на прошедшем Пленуме. Его арестовали только 7 марта, и лишь 22 марта был арестован следовавший в личном вагоне поезда из Москвы в Сочи заместитель начальника Оперативного отдела Волович.
Старший майор госбезопасности Захар Волович родился в Полтавской губернии в семье торговца. Участник Гражданской войны, с 1924 года он сотрудник ИНО ОГПУ. С февраля 1928 года работал в Турции, был резидентом в Париже, а с 1930 года - начальник отделения ИНО в Москве. С 1932 года он стал помощником, а с 1935 года - заместителем начальника Оперативного отдела.
Вскоре после окончания работы пленума НКВД произвел и ряд арестов и в среде военных. 11 марта 1937 года «чекисты» взяли командующего войсками Уральского военного округа комкора Гарькавого и его заместителя Василенко. 15 апреля наступила очередь начальника кафедры Академии Генерального штаба РККА комкора Алафузо. Через день арестовали заместителя начальника Автобронетанкового управления РККА комдива Ольшанского и помощника командующего войсками ЗакВО по материальному обеспечению комдива Тухарели. Спустя еще день, 19 апреля, взяли командира 9-го стрелкового корпуса комдива Кутателадзе.
Советская историография традиционно относила к жертвам репрессий Яна Гамарника, лукаво «забывая» о том, что кадровая политика в армии определялась не наркомом обороны, а в первую очередь Политуправлением РККА. Именно чиновники этого ведомства, с комиссарскими знаками отличия на рукаве, решали вопросы о назначениях и расстановке армейских профессионалов. И в связи с состоявшимися арестами на основании информации Гамарника 29 марта Политбюро постановило:
«Предложить Наркомату обороны уволить из рядов РККА всех лиц командно-начальствующего состава, исключенных из ВКП(б) по политическим мотивам». Одновременно Гамарник произвел и служебные перемещения политработников — по горизонтали.
Так, начальник Военно-политической академии армейский комиссар 2-го ранга Б. М. Иппо был назначен начальником политуправления Среднеазиатского военного округа. Армейский комиссар 2-го ранга А. С. Булин занял пост начальника Управления по командному и начальствующему составу РККА вместо комкора Фельдмана, который стал заместителем у командующего МВО И. П. Белова. Вместо Булина в Смоленск поехал из Куйбышева армейский комиссар 2-го ранга Август Мезис. Казалось бы, названные политработники вроде бы утратили престижные посты, но в действительности они получили властные полномочия в частях действующих округов.
О той логике, которой следовало руководство страны, говорит еще одно постановление, принятое 29 марта по вопросу НКО и НКВД: «1. Все осужденные по контрреволюционным преступлениям во время войны должны быть вывезены из Дальневосточного края.
2. Осужденные не за контрреволюционные преступления могут быть использованы в тылу действующей армии.
3. Отбывшие наказание без поражения в правах или восстановленные в правах призываются в армию на общих основаниях согласно закона об обязательной военной службе»[32].
И хотя газеты сообщили о смещении Ягоды с поста 3 апреля, арест и бывшего наркома НКВД тоже состоялся еще 29 марта; одновременно в Киеве «взяли» начальника УШОСДОР НКВД УССР - старшего майора ГБ Иосифа Марковича Островского. Узнав днем по телефону об аресте Ягоды, вышел в туалет и там застрелился начальник управления УНКВД и лагерей в Горьковской области Погребинский, а на следующий день оказался в камере и бывший секретарь коллегии НКВД П. Буланов. В секретном циркуляре от 31 марта, адресованном всем членам ЦК и подписанном Сталиным, сообщалось:
«Ввиду обнаруженных антигосударственных и уголовных преступлений наркома связи Ягода, совершенных в бытность его наркомом внутренних дел, а также после его перехода в Наркомат связи... Политбюро ЦК ВКП доводит до сведения членов ЦК ВКП, что ввиду опасности оставления Ягода на воле хотя бы на один день, оно оказалось вынужденным дать распоряжение о немедленном аресте Ягода. Политбюро ЦК ВКП просит членов ЦК ВКП санкционировать исключение Ягода из партии и ЦК и его арест»[33].
Арестом Ягоды руководил заместитель Ежова Фриновский. Обыск «в квартире бывшего наркома, кладовых по Милютинскому переулку, в Кремле, на даче в Озерках, в кладовой и кабинете Наркомсвязи СССР» длился с 28 марта по 5 апреля. Его проводила группа в составе: комбрига Ульмера, капитанов ГБ Бриль и Деноткина, старших лейтенантов ГБ Березовского и Петрова; результаты оказались впечатляющими и свидетельствовали о безбедной жизни еще вчера всесильного чиновника.
Среди 130 «вещей», внесенных в многостраничную опись: «денег советских 22 997 руб. 59 коп.; вин разных 1229 бут., большинство из них заграничные и изготовления 1897, 1900 и 1902 годов; коллекция порнографических снимков 3904 шт.; порнографических фильмов 11 шт.; костюмов различных заграничных 22 шт.; брюк разных 29 пар; пальто мужск. разных, большинство заграничных 21 шт.; различных заграничных предметов (печи, ледники, пылесосы, лампы) 71; посуда антикварная разная 1008 предметов; к. р. троцкистская, фашистская литература 524; чемоданов заграничных и сундуков 24; резиновый половой член 1».
Начальника Управления НКВД Восточно-Сибирского края комиссара ГБ 2 ранга Гая Марка Исаевича (Штоклянд Марк Исаакович), который с июня 1934 по ноябрь 1936 год был руководителем Особого отдела ГУГБ, арестовали 1 апреля. Профилактическая чистка началась и в республиках. В этот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о кадрах НКВД Украинской ССР:
«1. Согласиться с предложением НКВД СССР о мерах наказания работников Харьковского областного аппарата НКВД: тт. Говлича М., Каминского, Ширина и Лисицкого, принимавших участие в травле и неправильном обвинении т. Сухова.
2. Назначить первым заместителем Наркомвнудела УССР т. Иванова, освободив его от работы начальника УНКВД Донецкой области.
3. Освободить от должности заместителя Наркомвнудела УССР т. Кацнельсона, отозвав его в распоряжение НКВД СССР.
Использовать т. Кацнельсона по хозяйственной работе в НКВД.
4. Назначить на пост начальника УНКВД Донецкой области т. Соколинского.
5. Утвердить приказ НКВД СССР о перемещении т. Рахлиса с работы начальника СПО НКВД УССР и назначить вместо него т. Абугова»[34].