Мы сыграли еще пару песен, и я вернулся домой только к полуночи. И на следующий день я был в полном расстройстве. Это прогностическая близорукость в действии: На интеллектуальном уровне я точно знал, как засиживание допоздна отразится на моем будущем аффективном и физиологическом состоянии, но мой разум оправдывал неправильные действия, потому что я не мог ощутить последствия своих поступков так, чтобы это имело значение для процесса принятия решений. Интеллектуально я знал, что буду усталым. И когда я проснулся на следующий день, я был именно таким: уставшим. Но пока не наступил этот момент, я не ощущал всех последствий своих решений.
Пример номер два: Джастин хочет посмотреть фильм из серии Hallmark.
Будучи фрилансером, я большую часть времени работаю из своего домашнего офиса. У меня нет начальника, который заглядывает мне через плечо и следит за тем, чтобы я не отвлекался от работы. У меня есть только собственные списки дел, сроки и смутное ощущение, что "ты должен что-то делать". Другими словами, самодисциплина определяет мою продуктивность. Однако вчера мне было не до этого. Уровень моего промедления был на высоте. Чтобы помочь мне выйти из этого состояния, моя жена спросила, не хочу ли я после обеда посмотреть с ней рождественский фильм Hallmark. Наши отношения предполагают совместный просмотр фильмов, во время которого мы глупо смеемся над кинематографическими катастрофами. Это верный способ поднять мне настроение, и она была права, предложив это.
Теперь мне предстояло принять решение: провести вторую половину дня за просмотром Netflix или вернуться к работе. Прогнозирование подсказало бы очевидный ответ: Сядьте за компьютер и займитесь работой. Последствия отказа потенциально ужасны. Пропустив срок или разочаровав клиента, который нанял меня для работы, я могу лишиться будущих заказов, что вызовет серьезные эмоциональные переживания, не говоря уже о финансовых трудностях. Это не вызывает сомнений: Пропустите фильм Hallmark и просто идите работать.
Что же я выбрал? Очевидно, я посмотрел "Рождественского принца". Который, кстати, вовсе не является крушением поезда. Роуз МакИвер просто восхитительна, скажу я вам.
Но как я мог оправдать это? Я не хуже Прогноститрона понимал, что поставлено на карту и как правильно поступить. Но я также хотел сделать что-то, чтобы избавиться от негативных мыслей, проносящихся в моей голове в тот момент. И самый простой способ сделать это - отвлечься. И, конечно, просмотр фильма означал бы качественное времяпрепровождение с моим спутником жизни, что само по себе полезно. Мой разум с трудом балансировал между потребностью в немедленном удовлетворении и долгосрочными негативными последствиями моего решения. Благодаря прогностической близорукости я был странно равнодушен к своим будущим страданиям.
Эдвард Вассерман и Томас Зенталл, два психолога, известные своими работами по изучению познания животных, в 2020 году написали для NBC News эссе, в котором попытались объяснить, почему люди вроде меня так плохо заботятся о долгосрочных последствиях своих решений:
Срочные потребности в выживании (которые, как считается, опосредуются более старыми системами мозга, общие со многими другими животными) означают, что мы все еще участвуем в импульсивном поведении. И это поведение, которое когда-то способствовало нашему выживанию и репродуктивному успеху, теперь является неоптимальным, поскольку мы живем в среде, где долгосрочные условия играют все более важную роль в нашей жизни.19
Это объясняет, почему в моей повседневной жизни так много прогностической близорукости. Но это также объясняет одно из ее гораздо более зловещих последствий. Поскольку люди живут в мире, наполненном долгосрочными событиями, наши неверные решения влияют не только на нашу повседневную жизнь. Люди, живущие сегодня, принимают решения, негативные последствия которых другие люди почувствуют только через много лет. Часто - через много поколений в будущем. Но у нас просто нет разума, который был бы способен ощутить эти последствия. На самом деле, если говорить о принятии решений, то чем дальше в будущее, тем меньше нас это волнует. Если представить себе мир через триста лет, в котором вы уже мертвы, это лишает нас эмоциональной составляющей, которая могла бы присутствовать в эпизодическом предвидении. Мы больше не ставим себя в центр этих временных проекций, а вместо этого пытаемся представить себе наших гипотетических потомков, идущих по немыслимому гипотетическому ландшафту. Это просто становится интеллектуальным упражнением, настолько далеким от тех решений, которые принимает наш разум. И именно так прогностическая близорукость может нас погубить.