— Я их положу в сундук, — сказала Галунка, спрятав руку с деньгами за спину, и даже немного отступила назад. — Я ведь ничего не понимаю. А когда вернется Васил, тогда и проверите с ним все счета.
Панко улыбнулся и согласно кивнул. Смущенная Галунка уже не знала, что ей говорить.
— Васил поехал за Василеной, — продолжала она скороговоркой. — Не знаю, известно ли тебе, моя сестра была замужем за одним из Преселцев. Полгода назад муж ее умер, а она у свекра так и живет. Любят ее старики, не хотят отпускать. Но так ведь нельзя… Раз уж не судьба, нечего у чужих людей горе мыкать, пора домой возвращаться. Вот Васил и поехал за ней. Да и приданое ее забрать. Ведь когда мы ее замуж отдавали, две телеги добра нагрузили.
Панко и на это ничего не сказал. Но и уходить не торопился.
— Что это за люди? — спросила тихо Галунка и указала на крестьян, стоявших на солнцепеке. — Спрашивали тебя…
— Это из нашего села, работу ищут. Отдохнут маленько и уйдут восвояси, — медленно вымолвил Панко. — Хозяйка, — добавил он как-то стыдливо и, можно сказать впервые, поднял глаза на Галунку. — Они добрые люди, бедняки. Нельзя ли их накормить, ведь они голодные. Да и я проголодался в дороге.
— Конечно, конечно, — радостно воскликнула Галунка, — еда, слава богу, есть. Ты иди, а я сейчас принесу.
Спустя немного времени были накрыты два стола: один для Панко и его односельчан — там же, где они стояли, а другой — в сарае — для остальных слуг. Галунке очень хотелось угодить гостям — ради Панко. Она доверху наполнила их тарелки, отрезала и большой кусок слоеного пирога с брынзой, который сама испекла. А, убедившись, что они не наелись, отдала и ту еду, которую приготовила для дядюшки Митуша и Аго.
Лишь одно ее смущало: она постоянно ощущала на себе упорные, наглые взгляды незнакомых мужчин. Один из них, тот, что помоложе, откровенно дерзко глазел на нее, многозначительно при этом усмехаясь. Другой глядел исподлобья, нахмурясь, зло, как волк. Он был невысокого роста, широкоплечий, слегка сутулился; одну бровь рассекал шрам.
Когда Галунка убрала со стола, уже стало смеркаться. Вернулись домой дядюшка Митуш и Аго, нужно было и их накормить.
— Вам еды не осталось, все съели, — засмеялась Галунка, но было видно, что ей неловко перед своими батраками: лицо ее покраснело. — Вашу долю пришлось гостям отдать. Ничего, как-нибудь сегодня потерпите… Но я вам оставила хлеб с брынзой. Хлеб совсем свежий…
Она поставила на стол миску с брынзой и положила хлеб.
Дядюшка Митуш без лишних слов уселся за стол, где до этого ели остальные слуги, и принялся за еду, но Аго насупился и наотрез отказался есть:
— Не буду и все тут, — сердито проговорил он. — Разве мы не работали?.. Целый день крошки во рту не было… Как это можно голодными нас держать… Все брынза да брынза…
Галунка удивленно взглянула на него.
— Другим так пирог, а нам… что ж, мы, значит, не люди.. Не хочу… Не хочу эту соленую брынзу…
— Не хочешь, как хочешь, — рассердилась Галунка и ушла.
Спустя некоторое время она вернулась, чтобы прибрать со стола и застала Аго в той же позе.
— Аго, но ты ничего не ел, — сказала она. — Я поставлю тебе хлеб вот здесь, на окошке. Проголодаешься — съешь.
— Не буду есть хлеб, — закричал Аго, поднимаясь с места… — Найдите себе других слуг, чтоб на вас работали… Голодными работали… А я ухожу. Найду себе других хозяев. Все брынза да брынза… — от злости Аго уже не говорил, а прямо рычал.
Покраснев от гнева, он отправился в поле, толком не ведая, куда идет. Как раз в этот момент покидали поместье и двое односельчан Панко. Они немного замедлили шаг, прислушиваясь к крикам Аго, а потом громко сказали:
— Прощай Панко, не поминай лихом!
— Прощайте, привет там нашим! — так же громко ответил им Панко.
Крестьяне вышли со двора и направились в сторону, противоположную той, куда побрел Аго. Галунка с облегчением вздохнула. В этот момент она не думала об Аго, просто радовалась, что незнакомцы уходят. Особенно страшным казался тот, со шрамом! Галунка вернулась в комнату и подергала крышку сундука, чтобы убедиться, что он заперт. С тех пор, как они стали торговать продуктами, в доме скопилось много денег, и эти деньги не давали ей покоя. «Нехорошо поступает Васил, что оставляет меня одну, — думала Галунка. — Хорошо, хоть Панко здесь».
Уже совсем стемнело, и на Галунку снова напал страх. Она не выдержала и побежала в сарай. Ей нечего было там делать, но она должна была еще раз убедиться, что слуги там, и что она не одна. В сарае спокойно работали Панко и дядюшка Митуш. Галунке стало смешно и стыдно за свои опасения. «Я ведь не одна, здесь столько людей», — сказала она себе и вернулась в дом. Но все же хорошенько заперла все двери.