Рыжий, завидев дядюшку Митуша, радостно завилял хвостом.
— Видите, признал меня, — сказал Митуш. — Рыжий, Рыжий, поди-ка сюда, пострел!
И дядюшка Митуш рассказал солдатам историю рыжего бродяги, подробно описывая некоторые его подвиги. А после того, как солдаты отсмеялись, спросил:
— Ну так как, отдадите мне нашего пса?
— Ну сам посуди, дядюшка Митуш, — сказал начальник погранпоста. — Как же мы тебе его отдадим, когда теперь он наш. И на довольствие мы его зачислили — каждый день по килограмму кукурузной муки ему полагается. Как же теперь…
— Ну ладно, — согласился Митуш. — Пускай у вас служит. Выходит, теперича он вроде солдата, так? Ну, вот пускай служит…
Попрощавшись с солдатами, Митуш отправился домой. По дороге он перебирал в памяти случившееся, и вдруг страшно рассердился, вспомнив, как рыжий пес чуть было не укусил его. «Как же так, не узнать меня, меня… Как же он мог? — терзался дядюшка Митуш, все больше распаляясь. — Или, может, хотел показать, что он на службе?» Гнев все не проходил, и, обернувшись назад, к погранпосту, Митуш пригрозил: «Погоди, ужо, ты ко мне еще вернешься, тогда узнаешь!»
Но пес все не появлялся. А однажды дядюшка Митуш встретил одного из пограничников.
— Ну, как там наш солдат? Службу исправно несет? — спросил дядюшка Митуш.
— Какой солдат?
— Да пес наш рыжий… Как службу-то несет?
— А, вот ты о ком, — засмеялся пограничник. — Да нет его больше, убежал от нас…
Дядюшка Митуш подумал, что уж теперь-то пес непременно вернется домой. Но дни шли за днями, а Рыжего все не было…
Он вернулся домой темной осенней ночью. Моросил мелкий дождик. Дядюшка Митуш заслышал снаружи шум, как будто кто-то пытался открыть дверь. В тот год зачастили кражи лошадей. Конокрады, валашские цыгане, обычно устраивали подкопы под стены конюшен, забирались внутрь и уводили коней. Именно это и пришло прежде всего в голову дядюшке Митушу. Он встал, взял ружье, но дверь не стал открывать, а вышел во двор через хлев, чтобы застать воров врасплох. Но перед конюшней никого не было. Дядюшка Митуш постоял немного, прислушался — тихо. И все же, там кто-то был. Дядюшка Митуш подошел поближе: в дверь толкался пес. Присмотревшись, Митуш узнал Рыжего.
Так же, через хлев, он вернулся в дом и, взяв лампу, пошел открывать дверь. Рыжий от радости хотел броситься ему на грудь, но дядюшка Митуш окриком остановил пса, боясь, что тот его измажет. Поджав хвост, пес поплелся к стене, дрожа всем телом. Он здорово отощал, весь промок, на передней лапе зияла огромная рана, которую он время от времени зализывал. У стены Рыжий свернулся в клубок и затих, глядя на дядюшку Митуша человеческими скорбными глазами…
ОДИН ПРОТИВ ТРОИХ
Поездка в город была успешной: все три телеги, возившие продукты, стояли у ворот. Слуги, довольные, что благополучно добрались до дома, не торопились слезать. Первым соскочил на землю Панко и сразу бросился распрягать лошадей. Он был невысокого роста, приземистый, поступь у него была тяжелой, размеренной; работал он медленно, но все его тело излучало решительность и силу. Глядя на него, Галунка чувствовала, как все ее страхи постепенно рассеиваются и в душе воцаряется спокойствие. Даже когда ее мужа Васила не было дома, она знала: раз Панко здесь, все в имении будет в порядке.
Такого батрака у них еще не было. Правда, Панко все больше помалкивал, да и не знали о нем ничего: откуда родом, где раньше служил, есть ли семья, дети. Однако был он послушным и отличным работником. Бывало телега сломается или что другое, он тут же с легкостью мог починить. И сам работал за семерых, и других мог увлечь. Потому-то несмотря на откровенное недовольство дядюшки Митуша, Панко был первым среди всех батраков поместья. Об этом думала Галунка, глядя с балкона хозяйского дома на прибывшие телеги. Она и не заметила, как Панко подошел к ней.
— Ну, Панко, приехали? — встретила его улыбкой Галунка. — С благополучным возвращением! Вот видишь, ничего с вами не случилось, хотя и ходят слухи, будто грабят путников на дорогах. Я нынче о чем только не передумала ночью… Ведь ничего же с вами не случилось, верно?
Панко промолчал в ответ, только улыбнулся, пожал плечами и отрицательно покачал головой. Потом достал из кармана не особенно чистый носовой платок, развернул его и протянул Галунке большую пачку банкнотов.
— Панко, я их считать не стану, — быстро проговорила Галунка. Словно испугавшись такого количества денег, она густо покраснела и огляделась вокруг, не подсматривает ли кто. И действительно, за ними наблюдали двое крестьян. Они пришли в поместье сегодня утром и сказали, что хотят поговорить с Панко.