– Какое слово? О чем ты говоришь?
– Тебе не нужно было приезжать... – Взмахом согнутой руки Старков отправил коньяк в горло.
– Андрей, где мой муж? – вскипела Лина.
– В больнице, – глядя в сторону произнес Старков. – Госпитализировали в прошлую среду.
– Что с ним?
Андрей не слышал, опустив плечи, он мотал головой, обращаясь, словно к себе:
– Там невыносимо. Все белое и зеленое. Эти люди – пациенты, такие беззащитные, зависимые и... Ян, среди них. Ты не должна была знать. Я никогда не нарушал данного ему слова. Ты вынудила нарушить. Впервые...
– Что я не должна знать? – проговорила Лина севшим голосом.
– У него... лейкоз.
Она попыталась расхохотаться, сказать, чтобы Старков перестал ломать комедию. Рот нервно дернулся, и не издал ни звука. Стеклянные бока заскользили из влажных пальцев. Андрей присел рядом, одной рукой обнял плечи, другой подхватил бокал и поднес к лицу:
– Выпей!
Алкогольные пары набились в ноздри и горло. Лина сделала глоток и, задыхаясь, закашлялась. Шаровая молния покатилась и взорвалась в желудке. Искрами брызнули слезы. Андрей держал бокал, заставляя выпить еще. Тяжело дыша, Лина слабо оттолкнула его руки. Он не настаивал. Влажно блеснув в рассеянном свете, серые глаза смотрели печально и сочувственно.
Лина отвернулась. Взгляд скользнул по кабинету Яна. Всё так живо было им: его воплощением вкуса и умеренности. Его энергия и могучая основательность в каждой детали. Захотелось завизжать. Нарушить эту гробовую тишину. С грохотом свалить со стола ноутбук, тяжёлые статуэтки; сорвать картины со стен и топтать, это все, топтать! Крушить!
Лина вскочила, приложила к пульсирующим вискам кулаки:
– Ты говоришь о... раке крови?
– Да. Хронический лимфоцитарный лейкоз.
– Вы скрывали это от меня?
– Да.
– Кто придумал?
– Ян.
Лина кивнула:
– Когда он узнал?
– Я не уверен. Думаю около семи лет назад. Последние четыре года у него была ремиссия. Он находился на поддерживающей терапии.
– Ремиссия?! Поддерживающая терапия?! – Она задрожала, слезы хлынули внезапно, как и накатила злость. – Ты все знал? Знал и не сказал мне?
– Лина умоляю, присядь. Обещаю, я расскажу все. – Андрей протянул руки, пытаясь снова обнять и усадить на диван, но она сделала шаг назад, с ненавистью бросив:
– Расскажешь, все? Ладно, давай! Я слушаю! Только смотри мне при этом в лицо!
– Не надо так, – хрипло проговорил Андрей. – Тебе не станет легче.
– Легче? – Лина недоуменно посмотрела в несчастные глаза. – Хорошо, – переведя дыхание, она резко втянула воздух: – Говори.
– Я узнал о болезни неделю назад. Только, когда Яна госпитализировали. Он выглядел очень плохо, похудел, стал носить очки. Все время ссылался на последствия, какого-то, гриппа перенесенного в путешествии. Но, ты, наверное, знаешь…
Лина стиснула ладонями чужие деревянные плечи. Из тумана неожиданно четко всплыл черный чемодан, который Ян возил за собой и никому не разрешал прикасаться; закрытые двери ванной комнаты, где он подолгу закрывался перед сном, когда они еще делили спальню; алое пятно крови, однажды замеченное на его зубной щетке и желтоватая бледность смуглой кожи по утрам; тепловой удар в Мадриде; усталость и вялость мужа в Дорчестере, синяки под глазами, потухший взгляд, и... очки...
Как?! Как можно быть, такой, чудовищно невнимательной идиоткой? Как можно умудриться проглядеть симптомы болезни? Симптомы рака крови… Лина зажмурилась и запрокинула лицо, по которому безостановочно бежали слезы. Как она могла отпустить его, так, надолго?!
– Во время совещания Ян потерял сознание, – глухо продолжал Андрей. – Его увезла скорая. А утром, из Лондона, прилетел этот бородатый – его лечащий врач. Ян разрешил мне присутствовать при разговоре. Так я узнал о болезни, и о ремиссии. Не знаю... я не уловил, в какой момент Ян перестал лечиться. – Лина закрыла рот ладонью. – Только понял, что при очередном обследовании, его показатели ухудшились. Полгода назад ему была назначена химиотерапия, но Ян отказался. А теперь она бесполезна. О том, что в течении болезни произошел рецидив и наступил бластный кризис, когда достичь ремиссии практически невозможно, мы узнали одновременно. – Андрей допил остатки коньяка из Лининого бокала и с грохотом поставил на журнальный стол:
– Три дня назад, Ян отказался от операции по трансплантации стволовых клеток и удалению селезенки.
– Что... это значит?
– Что процесс распространения аномальных клеток уже не остановить. – Лина неосознанно схватила Старкова за руку, не зная: хочет встряхнуть его или ударить. Он поднял голову: