Я и до этого проводил время в кибуцах: там устраивали летние лагеря, где дети младшего возраста могли поплавать и развлечься, своими глазами увидеть хлев и почувствовать вкус жизни в коммуне. Рабочий лагерь для подростков значительно отличался. Мы жили в деревянных лачугах и ели за длинными столами в общинной столовой. Приходилось вставать в 5 утра и идти на работу, а она была тяжелой: мы копали картошку, делали садки для рыбы, собирали мусор, а также снимали сливы, персики и другие фрукты. Вечером мы бродили по округе. Часто устраивали костры с песнями. У нас в рабочих лагерях были свои мероприятия, но иногда мы встречались с детьми из кибуца, которые жили все вместе, отдельно от родителей. В рабочем лагере каждый по-настоящему становился частью сообщества коммуны. В те времена большинство кибуцев занимались сельским хозяйством; в наши дни в некоторых из них находятся крупные промышленные объекты. Обо всех рабочих лагерях, в которых я бывал, можно сказать одно: вокруг было очень красиво. Например, кибуц Неот-Мордехай к северу от Тивериадского озера (Галилейского моря) рядом с ливанской границей находился в плодородной долине, окруженной горами, а некоторые вершины были покрыты снегом.
Было делом решенным, что после окончания школы мы с друзьями пойдем в армию – в Израиле военная служба обязательна и для мужчин, и для женщин – и запишемся в бригаду «Нахаль» как общинная группа, специализирующаяся на сельском хозяйстве. Было понятно, что после армии группа организует свой кибуц. Лет в пятнадцать я решил, что буду изучать сельское хозяйство, и уже был внесен в список поступающих в сельскохозяйственную школу «Кадури», пансион под сенью горы Фавор. Школа была основана в 1933 году по завещанию филантропа Эллиса Кадури, семья которого происходила из Багдада. Одним из выпускников этой школы был Ицхак Рабин.
Мое будущее оказалось другим. Но, несмотря ни на что, мы с друзьями тех времен остаемся сплоченной группой. Шестьдесят или семьдесят лет спустя мы по-прежнему встречаемся каждые пять лет. Мы понимаем, что нам довелось вместе разделить уникальный момент истории и что когда-то наша группа была центром мира.
Сегодня, будучи архитектором, я действительно «обрабатываю землю», хотя и не так, как я себе представлял. Не помню, чтобы в свои юные годы я осознанно рассматривал архитектуру как предмет особого интереса, и все же, оглядываясь назад, я вижу связь с темами, которые станут основными для моего становления как архитектора. Сады Бахаи, которые находились по соседству, почти как приусадебный участок, внушили мне глубокую и бесконечную любовь к садам и ландшафту. Интуитивно я понимал два архитектурных языка, выраженных в центре Хайфы: вернакулярную средиземноморскую архитектуру, которую можно описать словами «простая, каменная, выразительная, теплая, украшенная куполами», и модернистский интернациональный стиль – «белый цвет, минималистский, холодный, с изогнутыми линиями, формальный». Конечно, я не использовал такие слова, как «язык» или «вернакулярный» в архитектурном смысле, но фиксировал эстетические различия между верхней и нижней частью Хайфы. Тогда я принимал это как должное, но осознавал существование различий, и, вероятно, именно тогда были посеяны семена, которые со временем принесут плоды.
«Я с детства любил купола». Мой первый набросок иешивы «Порат Йосеф» в Иерусалиме, 1972 г.
В начале XX века, когда йишув (еврейское население Палестины) начали обустраивать места для проживания – строить новые города, такие как Тель-Авив, и новые районы, например Верхний город в Хайфе, – они сначала заимствовали элементы романтической ближневосточной архитектуры и возводили здания с арками и куполами. Первоначальный Технион, построенный в 1912 году, был таким местом. Но потом, в 1930-х, из Европы хлынула волна иммигрантов-архитекторов, бежавших от растущего антисемитизма и неизбежно надвигающейся войны. Они были выпускниками Баухауса, обучались в Германии и в Вене и строили целые районы, используя модернистский стиль, который больше нигде в мире не пустил таких глубоких корней. В отличие от Афин, Берлина или Милана, где здания в стиле баухаус стоят вперемешку с более старыми строениями, в Израиле не имелось более старых зданий, с которыми вновь проектируемые могли бы конкурировать. Так называемый Белый город, район Тель-Авива в стиле баухаус, в наши дни внесен ЮНЕСКО в список объектов Всемирного наследия. В этом районе находится около четырех тысяч зданий в стиле баухаус, преимущественно трех- и четырехэтажные многоквартирные дома, а также школы, концертные залы, театры, универмаги. Этот стиль также встречается в кибуцах. Были и некоторые примечательные местные адаптации. В 1918 году британцы издали закон, в соответствии с которым все строения в Иерусалиме должны были возводиться из иерусалимского известняка, мягкого местного материала золотистого цвета, который использовался для строительства с древности. Британские власти надеялись таким образом сохранить гармонию цвета и текстуры в городе. И поэтому в Иерусалиме здания в стиле баухаус выполнены из иерусалимского камня. Я называю эту архитектуру «золотой баухаус».