Глава 6
Я всё-таки напился. Но я не виноват! Мне всё подливали и подливали. Кто же знал, что виски такая крепкая штука? И вообще, куда я собственно иду-то?
Я посмотрел по сторонам и обнаружил, что забрёл в какой-то незнакомый район. Впрочем, в таком состоянии любой район покажется незнакомым. Вокруг ни души, видимо, глубокая ночь или совсем раннее утро. Что ж, совсем не плохо, я ещё стою на ногах, даже не только стою, а иду… ну или ползу. Какая, собственно, разница?
Чтобы прийти в себя, я решил ополоснуться. По счастью, именно в этот момент мне на глаза попался прудик. Ну и что, что грязный? Не до роскоши.
Я снял пиджак и сполз в воду. Сколько в ней провалялся, я не знаю, как умудрился не утонуть, тоже не знаю. По прошествии энного времени я начал приходить в себя. Почувствовал холод, голод, тошноту, боль в голове, в общем, ощутил все радости русского народного праздника — похмелья. Ну а кому же сейчас легко? Хм… всем, кроме меня, наверное.
Едва поднявшись, я опять бухнулся в воду. Как же болит башка моя тупая. Ну кто просил столько пить? Всё, больше не пью.
Поднявшись-таки с третьей попытки, я подобрал пиджак, надел и побрёл в сторону… в сторону. Вскоре я узнал знакомый Кусковский парк. Мозг заработал. Медленно, но верно я вычислил, что лежал в Химике. Это пруд такой, возле одноимённого завода. Значит, я на верном пути домой. Вот только присяду на эту скамейку и немного отдохну…
— Ну здравствуй, тринадцатый.
— А?..
Это шутки подсознания? Ну, в смысле глюки, что ли?
— Я тебя тут давно уже жду.
Ага… «Ты кто? — Я? Белая горячка».
— И я вовсе не белая горячка.
— А мысли читать некрасиво, да и невозможно, кстати, наука доказала.
— А я и не читаю, у тебя всё на лице написано. Впрочем, если хочешь, то могу и мысли прочитать. Перстенёк-то поди не снял?
— Снимешь его, как же.
Хорошо. Сижу на лавочке, общаюсь с глюком.
— Ай-ай-ай. Ты до сих пор не веришь в мою реальность?
Не-а.
— Ну, как вам сказать…
— Не веришь. Ну, может, оно и к лучшему. И мне проще, и тебе умирать легче.
— Что, простите?
— Пришёл твой час. Пора тебе ответить за осквернение храма великого нашего повелителя, стоящего над тьмой и повелевающего ею. Ты был избран, но сам выбрал свою участь, отказавшись от великой чести быть избранным.
Э-э-э… Чего?
— Так… Не торопись. По слогам и с выражением.
— Что?!
— Это я хотел бы спросить, что?
— Умрёшь ты сейчас, короче. Голос уже начал беситься.
— А? Да пожалуйста, только я пока посплю, ладно? А вы тут уж без меня…
— Ты не понял, я же тебя сейчас убью…
— Ну и фиг с ним, закончишь убивать — разбудишь.
— ?..
— Идиот. Открой глаза!
А?.. Ой!
Я открыл глаза и узрел такую картину: сижу на лавочке, а напротив меня стоит туша, поперёк себя шире, да ещё и с крыльями. И как же это он летает-то?
— Ты кто?
— Я — твоя смерть!
— А по отчеству?
Видимо, отчество своё он говорить не захотел, иначе не стал бы так махать крыльями и тянуть ко мне лапы.
Я бодренько отскочил за скамейку, и на том месте, где я сидел, пролегло три полосы глубиной сантиметра в два. Коготки-то помельче, чем у того красного будут. Ничё, и не таких обламывали, ну а если меня убьют, хоть голова перестанет болеть. Кого-то он мне напоминает, то ли я его в фильме видел?
Я залихватски схватил ближайшую палку (читай дрын) и с размаху врезал по морде чудища. Палка сломалась, и чудище чихнуло, да так, что я где стоял, там и сел. Сдуло меня с ног, я же в себя ещё всё-таки не пришёл. Пить-то не умею.
Он тут же обрадовался и бросился на меня с когтями. Я едва успел перехватить его лапы перед своим лицом, хотя нос мне этот гад всё-таки поцарапал.
Тут только до меня дошло, что угроза жизни весьма и весьма реальная. Меня определённо собираются убить. Причём какой-то синий (я бы даже сказал голубой), гадкий и вообще не гигиеничный товарищ, покрытый чешуёй. Ещё и на циклопа чем-то смахивает, глаз-то тоже присутствует на физиономии лишь в одном экземпляре. Кстати, глаз! Повторим же подвиг Одиссея!
С радостным воплем «За Итаку!» я остатком палки ткнул в глаз. Как ни странно, глаз не повредился. Глаз просто исчез, но вместе со всем чудищем.
Я ошалело лежал на земле и ни о чём не думал. В голове совершенно пусто и ни одной мысли. Через пару минут, или часов, ко мне частично вернулось чувство реальности. Я потряс головой и кое-как поднялся на ноги. Что ж ещё делать-то остаётся, как не идти спать?
Светало, по утреннему парку брёл человек. Грязный, мокрый, в порванном пиджаке, с расцарапанным носом и с полным отсутствием какой-либо мозговой деятельности на лице. Пробегающие мимо маньяки — утренние бегуны смеряли его брезгливыми взглядами и бежали дальше. «Как можно так пить?» — думали они. Вот они-то уже давно не пьют, они выбрали здоровый образ жизни, а те дураки, что так пьют, так им и надо. Старушки, бродящие по парку в поисках бутылок, оставшихся после вечерних пьянок, сочувственно косились на бедного бомжа. «А ведь так молод, и поди ж ты», — качали они головой. А «пьяница» брёл по парку и смотрел только перед собой. Да и не пьяница это был вовсе, а очень даже приличный человек. И пьёт он редко и то только по праздникам. И уж определённо он не бомж, потому что направляется прямиком в свою личную квартиру с протекающей трубой и разбитым компьютером. Правда, про компьютер он ещё не знает, но очень скоро узнает и жутко удивится. Ещё более он удивится, когда обнаружит, что забыл ключи. Причём обнаружит он это, уже находясь в квартире. А вот как он в неё попал, этот вопрос и задаст он себе… Собственно, этот человек — я.
И как же я вошёл-то?! Ключей-то нет! Они были во внутреннем кармане, а его мне нагло порезал… Так, вот про это мы на время забудем. Так как же я дверь-то открыл?! Ай-ай-ай, батенька, склероз в таком юном возрасте, и ведь уже не первый раз. Замочек-то совершенно новый, ни единой царапинки, значит, я не взломщик. Хоть что-то хорошее. И что это там дымится в комнате? Матерь божья, да это же компьютер горит.
Я быстренько побежал в ванную, включил свет и схватил из-под раковины ведро. Затем так же быстренько сбегал и вылил всё содержимое ведра на компьютер. Компьютер поблагодарил меня финальными искрами, ему вторила розетка, в которую он был подключён, и свет во всей квартире погас.
Ага! Так вот как я попал в квартиру-то! Она же открыта была! Значица, теперь осталось понять, как кто-то открыл мою суперсовременную дверь, не повредив и не поцарапав её. Да, надо бы электрика вызвать. Где-то я читал, что энергообеспечение идёт в квартирах моего дома попарно. Значит, если у меня замкнуло электричество, то и ещё у кого-то на моём этаже замкнуло. Ой! Мама! Только бы не у Клавдии Степановны!
Я судорожно бросился к телефону.
Стоп! Сначала часы. Время у нас сейчас восемь утра, можно звонить. Дай боже, чтобы электрик приехал быстро и исправил всё до того, как проснётся Клава.
Я набрал номер ДЕЗа.
— Аллё! Здравствуйте, вас беспокоит жилец дома номер четыре по улице Молдагуловой. У меня тут короткое замыкание в квартире произошло. Можете электрика прислать побыстрее?
— А вы знаете, что у электрика план? Всем вам побыстрее надо. Ладно, какая квартира?
— Двадцать пятая. Спасибо.
Отлично, электрика вызвал, осталось его дождаться. Главное, чтобы раньше времени не проснулась Клава.
Я поставил на плиту чайник и отправился в комнату посмотреть, что из останков компьютера ещё пригодно для дальнейшего, хотя, судя по всему, и нескорого, использования. Убито оказалось всё, кроме «кулера» и звуковой карты.
Не так уж и плохо, вот только вынуть их у меня не получилось, а когда я попытался выковырять ценные останки с помощью отвёртки… В общем, от системного блока ничего не осталось. И кому понадобилось взрывать мой компьютер? Нормальный человек забрал бы его себе и не мучился, а тут явный акт совершенно ненужного вандализма.
Я дотащил до мусорного ведра отдельные запчасти компьютера, а монитор и оплавленный системный блок снёс в мусоропровод. Вот, собственно, и всё. Осталось от моего компьютера только воспоминание, подкреплённое клавиатурой, мышкой и чёрными пятнами на стене и столе.