— Глупа она еще… — уклончиво отозвался Грачев.
— Ничего, у нее все еще впереди — поумнеет. А теперь давай вздрогнем по чарочке. Давненько мы с тобой этим делом не занимались.
— От этого уволь, — сделал протестующий жест Грачев. — Завтра мне пробу сдавать на пятый разряд, а работенку они мне почти ювелирную дали. С дрожащими после выпивки руками, сам понимаешь, какая будет у меня точность. А нужна микронная. Имеешь представление, что это такое?
— Так на кой же черт тогда тебе хорошие заработки и весь наш бизнес, если выпить как следует нет возможности! — злобно плюнул Леха, но принуждать Грачева не стал — ему не безразлично было, на какой разряд сдаст Павел работу.
— И вот что еще поимей в виду, — заметил ему на прощание Леха, — не вздумай от меня отколоться. Тебя там в колонии хоть и подучили кое-чему, однако без меня ты все еще щенок незрячий.
«Ну, это мы еще посмотрим, кто из нас зрячий, а кто незрячий», — без особого раздражения подумал Грачев, а вслух сказал:
— Это ты зря обо мне так, Леха! Не понимаю я разве, чем тебе обязан. До той школы, какую ты прошел, мне еще далеко, так что мне век в твоих учениках быть.
— То-то же, — самодовольно усмехнулся Леха, звонко хлопнув Грачева по плечу. — Заставлять тебя, однако, не буду. Раз водка может разряду твоему помешать, не пей. А я выпью за твою удачу.
7
На следующий день после встречи с Рудаковым, как только Татьяна Грунина приходит в свой отдел, начальник ее Евгений Николаевич Лазарев протягивает ей две странички школьной тетради в клеточку, вырванные в месте их скрепления так, что они представляют собой как бы один большой лист. На нем аккуратно наклеены вырезанные из газеты буквы:
«Дорогие товарищи!
Сообщите, пожалуйста, в Москву, что Глафиру Бурляеву избил до полусмерти не муж ее, Степан Бурляев, который за это отбывает наказание, а двоюродный брат Глафиры, уголовник, по кличке Туз, бежавший из заключения.
— Прислали это в областное Управление внутренних дел из Корягинского районного отделения милиции Московской области, — обстоятельно поясняет подполковник Лазарев.
— Розыгрыш тут, видимо, исключается, — задумчиво произносит Грунина, возвращая письмо. — Похоже, что «красному следопыту» известен подлинный виновник избиения Бурляевой.
— Работники корягинской милиции не без основания полагают, что сочинить это мог кто-нибудь из членов семьи Кадушкиных, к которым Глафира приезжала недавно в гости.
— А они никого из Кадушкиных не допрашивали пока? — тревожится Грунина.
— Решили прежде получить указания от областного управления.
— Будем считать, что это не из-за перестраховки. Понимают, наверное, что неосторожным вмешательством могут все дело испортить, — заключает Грунина.
— В областном управлении тоже так рассудили. И так как им известна ваша, Татьяна Петровна, точка зрения, что изувечил Бурляеву не ее муж, принято решение послать в Корягино вас.
— Но ведь на мне дело Тимохина…
— Передайте его Гущину. И хорошо бы выехать в Корягино сегодня же.
— Я готова, товарищ подполковник.
— Да, и вот еще что имейте в виду: фамилия рецидивиста, носящего кличку Туз, — Каюров. А Бурляева — родная сестра проживающей в Корягине Марфы Елизаровны Кадушкиной.
Начальник Корягинского отделения милиции, капитан Нилов, еще очень молод. На вид ему не более двадцати пяти. Красивый, интеллигентный, с ромбиком юридического института на кителе.
«Только бы ухаживать не начал…» — почему-то подумала Татьяна, увидев его в первый раз.
Но капитан сдержан, корректен, строго официален.
— У нас, к сожалению, нет пока гостиницы, Татьяна Петровна, и вас устроят в отдельной комнате Дома колхозника. Там чисто и хорошая столовая. Вы, наверное, отдохнете с дороги?..
— Я не устала, товарищ капитан. И если у вас есть свободное время…
— Я к вашим услугам, — встает и слегка наклоняет голову Нилов.
Татьяна невольно улыбается — очень уж у него театрально это получилось. Капитан тоже немного смущен.
— Расскажите мне поподробнее о семье Кадушкиных, товарищ капитан, — просит Татьяна.