– До-фа-соль, – Алан вздохнул, сумрачно глядя на напарника и друга. Невесело хмыкнул. – Тебя, значит, тоже удостоили высочайшей аудиенции?
– Я поведал им правду, – пропел минор. Конечно, он говорил на юнивёрсе, но в интонации всё равно проскальзывала мелодика, присущая его родному языку. – Рассказал всё как есть.
– И что шеф? – не удержался Алан от вопроса. Впрочем, он постарался придать своему голосу напускное безразличие.
– Взвинчен и раздосадован, – До-фа-соль окинул Алана беглым, но внимательным взглядом. – Почти как ты сам.
– Чудно, – бросил Алан и шагнул в приоткрытую дверь.
– Алан, не горячись, – мелодично произнёс минор. Но двери уже захлопнулись, начисто отрезав все звуки.
Алан пересёк приёмную – молодой подтянутый референт вскочил было, но встретился взглядом с визитёром – и замер на месте.
– Господин инспектор... – пролепетал он.
– Я к Боулду, – на референта Алан даже не взглянул. – Потрудитесь проследить, чтобы нашей беседе не помешали.
Молодой человек горячо закивал, благоразумно сочтя за лучшее промолчать. А вот Алан, напротив, молчать вовсе не собирался. Рывком открыв ещё одни двери, поменьше, он вошел в кабинет шефа и остановился.
– Вы хотели меня видеть, сэр? – стандартное вежливое обращение прозвучало в его устах как грязное ругательство. – Рискну предположить, это архиважно и экстрасрочно, коли уж вы оторвали меня от работы и заставили преодолеть полгалактики за полдня.
– Сядьте, инспектор, – отрывисто произнёс Боулд.
Алан неохотно опустился в кресло напротив, всем своим видом выражая раздражение и недовольство. Господин Боулд глубоко вздохнул, видимо, настраиваясь на непростой разговор.
– Алан, ты хоть понимаешь, что натворил? – шеф внезапно перешёл на "ты". – Ты вообще когда-нибудь задумываешься о последствиях своих поступков?
– Я поступил так, как велела мне совесть, – пробурчал Алан. – И любой человек, не растерявший остатки великодушия и благородства, поступил бы на моём месте точно так же!
– Человек! – горячо воскликнул Боулд. – Вот именно, "человек"! А ты спас вовсе не человека!
У Алана мелькнула мысль, что можно попробовать притвориться, якобы он не разглядел, кто именно падал с башни, но шеф на такой дешёвый трюк не клюнет. Мигом раскусит его, сообразив, что это враньё.
Обыватель, может, и не отличил бы человека от альбина с такого расстояния. Инспектор отдела "зет" – нет.
Алан на мгновение прикрыл глаза. Это случилось три дня назад, но картинка, возникшая в памяти, была столь реалистичной, словно он смотрел на экран проектора.
Грациозно вонзающаяся в небо игла Эйфелевой башни сверкает огнями, как рождественская ёлка. Тысячи ярких ламп слепят глаза, так что отделившийся от верхней обзорной площадки стройный угловатый силуэт можно было заметить только чудом.
Алан в чудеса не верил. И в случайные совпадения тоже. А уж в десницу судьбы, предопределённость и злой рок – тем более. Решение было принято мгновенно: он опрометью рванулся к башне, на бегу активируя карманный антигравитатор, и в последний момент успел захватить несчастную альбину раскрывшимся "зонтиком" гравитационного поля.
– Вот только не надо мне тут рассказывать, что ты принял альбина за человека, – раздражённо добавил Боулд, ожесточённо вертя в руках старомодную перьевую авторучку.
– Я этого не говорил, – оскорблённо ответил Алан. – Разумеется, я понял, что это альбин.
– Ага! – торжествующе воскликнул Боулд. – Так значит, ты не собираешься отрицать, что намеренно пошёл против закона?!
– Я спас живое существо!! – не выдержал Алан.
– Чужого! – нетолерантно уточнил Боулд.
– Брата-по-разуму! – не остался в долгу Алан. – Гуманоида, в конце концов!
– Неважно! Ты прекрасно знаешь, почему тебе не следовало вмешиваться!
Алан промолчал. Он понимал ход рассуждений шефа.
Альбины – раса, имеющее некоторое внешне сходство с людьми, обладала одной любопытной особенностью психики: они были соулмейтами. Встретив однажды "того самого" и пройдя через импринтинг, альбины создавали пару, чтобы прожить вместе всю жизнь. После смерти супруга вдовец всегда предпочитал одиночество новым отношениям. После же трагической смерти – не от старости, а, скажем, от несчастного случая или, упаси боже, убийства – оставшийся в живых альбин просто не мог продолжать своё существование без своей половинки и почти всегда сводил счёты с жизнью.