– Редко, да метко, – проворчала Фелис.
Голос, внезапно раздавшийся из всех динамиков одновременно, заставил подскочить на месте не только Фелис, но и всех остальных.
– Уважаемые пассажиры! В связи со сбоем в работе процессора и перезагрузкой хронокорректора мы вынуждены произвести повторную калибровку точки выхода из нуль-перехода. Ориентировочное время ожидания – шесть часов. Просим всех сохранять спокойствие. Приносим извинения за причинённые неудобства.
Динамики повторили сообщение ещё трижды: на юнивёрсе, на языках иных рас, и только потом замолчали. Вскочивший было Винсент медленно опустился обратно в кресло. Фелис последовала его примеру.
– Шесть часов ещё, – повторил он, напряжённо скрестив руки на груди и явно задумавшись о чём-то своём. – М-да...
– Мы придём на Альбедо с опозданием?
Винсент уставился на неё так, что девушка мгновенно поняла: она сморозила глупость.
– Нет, конечно. Если хронокорректировка произведена точно, корабль выйдет из нуль-перехода в тот же миг, в который он в него вошёл. Ну, может, спустя несколько минут. Вроде бы "убегание" в будущее в пределах четверти часа считается оптимальным, в пределах получаса – допустимым.
– Но ведь мы находимся здесь уже много часов...
– Да. Но мы вне пространства-времени, – терпеливо объяснил Винсент. – Теоретически для нас может пройти сколько угодно времени – по той простой причине, что здесь времени нет как такового. Участок пространства, в котором находился корабль, был изъят из одной точки, чтобы быть перемещенным в другую. Мы сейчас как бы в автономной капсуле, понимаете? Законы физики продолжают действовать как и прежде, до погружения: часы идут, искусственная гравитация работает, вентиляторы гонят воздух по трубам... А у тебя бьётся сердце, качает кровь, мышцы сокращаются, заставляя тебя дышать, моргать, двигаться...
Фелис через силу улыбнулась. А про себя подумала, что если б не она со своим тотальным невезением, "Эвиан" давно бы уже стоял в ангаре в космопорте Альбедо.
Спустя обещанные шесть часов динамики ожили вновь.
– Просьба пассажирам занять свои места. Выход из нуль-перехода будет осуществлен через десять минут.
– Ну, наконец-то! – донеслось сразу несколько голосов.
Фелис яростно потёрла красные от усталости глаза. Последние два часа она провела в кинозале, изо всех сил стараясь отвлечься от тревожных мыслей. Как назло, здесь крутили не легкомысленную комедию, а сёрьезную историческую драму о попытке переворота на колониальной планете, долгой и кровопролитной войне за независимость, закончившейся полным поражением повстанцев, жестоким подавлением восстания, свержением самопровозглашенного монарха и окончательным установлением контроля над мятежной планетой. Картина "Восстание на Селестии" была частично основана на реальных событиях, за давностью лет утративших былую злободневность и трагичность, зато ставших превосходным фоном для душещипательной романтической линии.
Фелис смотрела этот фильм и прежде, на Земле. И сейчас рассеянно наблюдала за происходящим на экране, почти не следя за сюжетом. Винсент к ней не присоединился: сразу после объявления о повторной калибровке он куда-то исчез, вернувшись на своё место буквально в последнюю секунду. Он едва успел вставить крепление страховочного ремня в гнездо, как корабль качнуло, затрясло, тьма за иллюминаторами расцвела брызгами звёзд, и Фелис поняла, что они вышли из нуль-перехода.
Пассажиры отметили это событие нестройными аплодисментами, кто-то ликующе взвизгнул, но вскоре всё стихло.
Наверное, эмоции пассажиров не были бы куда более единодушными, но при этом гораздо менее радостными, если бы они знали, что корабль пришёл на Альбедо на двое суток позже положенного.
Но выяснилось это не сразу, а на только планете.
Сегодня была не его смена. Но, завидев приближение адмирала, Тино вскочил со стула, чуть не опрокинув на себя чашку с кипятком, и встал навытяжку.
– Сэр, – выдохнул он, стараясь не встречаться взглядом с шефом.
– Вольно, Тино, – раздражённо проворчал адмирал. – Сядь и угомонись.
Пилот неслышно выдохнул и даже робко присел на краешек стула, отчего-то чувствуя себя виноватым. Разумеется, во всем случившемся не было его вины, но под горячую руку шефа попадать не хотелось.
Станцию трясло и колбасило уже третий день. Несчастный Эльвар Сиенно, казалось, постарел лет на двадцать и выглядел так, будто его уже лишили и звёздочек, и погон, и нашивок, обвинили в измене империи и объявили виновным без права на апелляцию.