- «Как закалялась сталь», - буркнула Лизка, мечтая, чтобы этот проклятый шестой танец поскорее закончился. Вот правильно она в Гнивани бросила в клуб ходить! Нельзя мужа одного надолго оставлять!
- А потом была еще Жизель! – между тем, смеялась Танечка, сидя возле Горского. – Во втором составе. Уже традиционно. К тому времени я привыкла. И знаешь что? Да я почти радовалась, что случилась эта дурацкая травма. Прямо спасение!
Услышав сказанное, Павел отвлекся от созерцания жены в руках Витьки Ерошкина, редкостного бабника, и удивленно взглянул на Таню.
- И в чем же оказалось спасение?
- Нашлось время подумать, надо ли мне все это. Ты ведь знаешь, Пашка, я всегда мужчинам нравилась. А тогда совсем без мозгов была. И лежу я в больнице. Цветы мне присылали. А я думаю: вот для них я тоже второй состав. Все о ролях мечтала. А толку не было. Ты же знаешь, я думала, балет – моя жизнь. Остальное будто прилагается. Лежу в больнице, лежу… Цветы несут, несут… А я понимаю, что и счастлива-то была давным-давно, совсем недолго и даже не на сцене. Так и решила я жизнь менять. Ты меня слушаешь?
- Ну, конечно, слушаю, Тань, - он снова высматривал Лизу среди танцующих. Даже чуть наклонился к Татьяне, чтобы разглядеть получше, и повторил в доказательство: - Ты всегда мужчинам нравилась.
- А как думаешь, сейчас еще нравлюсь? Тебе нравлюсь?
- Я тут при чем?
- Я проверяю, как ты слушаешь. И никто твою Лизу не уведет. Вообще-то, кроме меня и Верки, тут все женатики!
- И что? Иногда это ничему не мешает, - он снова посмотрел на Татьяну.
Пожалуй, впервые внимательно за весь вечер. Заметил голые плечи и колени. Почувствовал запах духов. Она всегда любила привлекать к себе внимание. Когда-то ему это нравилось, а теперь, оказывается, все равно. Нет, посмотреть на нее было приятно. Красивая женщина в красивой упаковке. Но с таким же успехом можно и в музей сходить, художественный.
- Лиза тебя любит, - легко сказала Таня. – Очень-очень любит. А еще у нас вино заканчивается. На кухне запас есть. Поможешь открыть?
- Ты-то откуда знаешь, - буркнул Павел, - про любовь.
Он легко поднялся с дивана.
- Ну, идем, помогу открыть.
А Лизка каким-то удивительным образом умудрилась пропустить тот момент, когда ее благоверный покинул гостиную в сопровождении бывшей невесты, которую Лизка искренно считала любовью всей его жизни, после того, как Витя обмолвился, что, когда Пашку провожали в армию, все только гадали, приедет он в отпуск срочно расписываться или не приедет. Лизка краснела. И не знала, куда деть глаза. А потом обнаружила, что ни мужа, ни его невесты в гостиной нет.
Когда старина Чекер допел из проигрывателя последнюю песенку со второй стороны пластинки, Лизка уныло вернулась к диванчику, но к ней тут же подсела Вика и торжественно сообщила:
- Они на кухню пошли. С Танькой ухо востро держать надо!
Лиза решительно взяла со стола бокал вина, который сама же там и оставила, осушила его. Вскочила на ноги и отправилась искать кухню. Надеясь, что они по дороге куда-то в другое место не забрели.
Ей повезло. Павел и Татьяна были на кухне. Лизка хотела сразу войти, но остановилась, наблюдая в приоткрытую дверь за обоими. И ужасаясь тому, насколько они красивая пара!
- Ты знаешь, Пашка, я, когда грузинское вино какое-нибудь попадается, всегда тебя вспоминаю. Вот уж ценитель! Нет, нет, а его спрашиваю.
- Да какой я ценитель. Хорошее вино в Грузии делают – вот и все, - ответил он, резко дернув штопором пробку из горлышка бутылки. Та издала характерный звук. – Еще открывать?
Перед ними стояло уже пять открытых бутылок.
- Хватит! – скомандовала Таня. – На подоконнике виноград возьми, а? Помой, пока я сыр порежу.
Павел смотрел, как по зеленым ягодам стекает в раковину вода. Слышал легкий стук ножа о доску. И вдруг спросил:
- Ты на дачу надолго приехала?
- Нет, конечно! Я на выходные только приезжаю. Репетиции каждый день. Осенью премьера «Пер Гюнта». Но зато на выходных сможем видеться! Я уже все придумала! Ты же на колесах! На следующих выходных едем в Аккерман! Помнишь, как мы после выпускного туда рванули? Весело же было!
Лиза так и не вошла. Она тяжело привалилась к стене, чувствуя, как ее тошнит от всего происходящего. Или от вина. Теперь уже не разберешь. Постояла минутку, пытаясь унять шум в ушах. И медленно пошла назад, в гостиную. Туда тоже войти не успела. Доносился не вполне трезвый голос Борьки:
- Танцювать! Вы слышали это «танцювать»? Шо-небудь! Где Пашка откопал это чудо?
- Где-где! В этих, как их, Сутосках, - подала голос Вика.
- Сутисках, дура! – отозвался Витя. – Кстати, в отличие от тебя, она «Как закалялась сталь» читала. И моложе на восемь лет, между прочим. Так что танцевать ее можно очень даже ничего себе!
- Ох, только не начинай свои кобелиные намеки! – огрызнулась Вика. – Тебя самого хватает на пять минут, какая разница, кого тебе танцевать. Потому и таскаешься за каждой юбкой, чтоб количеством брать!
- Нет, ну танцует селючка неплохо, - снова втиснулся в разговор Боря. – Но можно ж и просто танцевать. В ЗАГС ее зачем потащил? Теперь оно – товарищ Горская, а Таньке локти кусай!
- А кто Таньке виноват? – разглядывая собственный маникюр, протянула Вера. – Надо было сразу, как ее балетмейстер бросил, за Горским ехать. И брала бы его тепленьким. Хотя против этой Лизки, закаленной сталью, у Таньки и сейчас шансы таки есть!
- Но самая катастрофа – платье! – решительно заявила весь вечер помалкивавшая женщина, чьего имени Лизка не запомнила. – Такое года четыре назад еще можно было надеть. А сейчас-то зачем? Явно же не Карден.
Лиза растерянно обвела взглядом пышную юбку из голубого шелка, узкий лиф, в котором она казалась стройной, почти как Людмила Гурченко. И свое собственное произведение искусства – аккуратный воротничок из бисера. И, чувствуя, как мерзко защипало глаза, бросилась в прихожую, разыскивать туфли. Туфель в темноте не нашла. Включать свет не хотела. Быстро сдернула с ног чулки, еле слышно скрипнула дверью, добежала в два шага до калитки мимо душно пахнувших роз и, перебежав через грунтовую дорогу, оказалась на даче Горских.
Дом был открыт, внутри было темно и тихо. Лизка взметнулась на второй этаж, где располагалась их с Пашей комната, и хлопнула дверью. На этот раз получилось громко.
В это самое время Павел вместе с Татьяной зашел в гостиную. Она несла фрукты и сыр, Горский – вино. Он собирался забрать Лизу и отправиться домой, оглянулся… и нигде жену не заметил. Среди танцующих ее не было, на диванчике тоже. Стал расспрашивать – никто ее не видел и не знал, где она может быть. Павел удивлялся и сердился. В надежде, что она ушла домой, он распрощался с Таней и вышел в прихожую обуться. Там его ждало новое удивление – туфли жены стояли рядом с его. Эти туфли он помнил очень хорошо. Они были куплены зимой в Винницком универмаге, а потом в течение недели Лиза разнашивала их дома (а то як же! вєсна прийде – а я їх носить не можу), регулярно интересуясь, идут ли они ей. Схватив злополучные туфли, Павел ринулся на свою дачу. В доме было темно, только у родителей мерцал ночник. Он взлетел по лестнице, распахнул дверь и в неверном свете луны заметил Лизу на кровати.