Павел отстранился, снял ее руки со своей шеи и отступил на шаг.
- Перестань, - сказал он, - все это не имеет смысла.
Он отвел глаза и увидел Лизу, бредущую по этой же тропинке между домами.
- Лиза! – окликнул он ее.
Лиза подняла голову, которая до того была опущена – она очень внимательно смотрела под ноги. И в то самое мгновение, когда взгляды их встретились, Таня глухо выдохнула:
- Пашенька!
Опять шагнула к нему.
И снова его поцеловала.
Он знал, что Лиза все видела. И с ужасом наблюдал, как ее лицо, на котором ярко блестели голубые глаза, исказилось, словно у обиженного ребенка. Губы поджались тоже совсем по-детски, будто сейчас всхлипнет. Она дернулась, отшатнулась назад, и, резко развернувшись, побежала обратно к даче. Павел отлепил от себя Татьяну и бросился вслед за женой. Всего несколько секунд – и все к черту!
Впереди скрипнула калитка, и вскоре он сам вбежал во двор. Лизы нигде не было.
Зато был папа. Николай Васильевич, мимо которого мгновение назад пронеслась Лизка, сидел, свесив ноги с гамака, и грозно смотрел на сына.
- Что это было? – сердито спросил он. – Ее будто за шкирку взяли и швырнули подальше, так пронеслась! Я тебе говорил, что Горские один раз женятся? Говорил. Танька?
- Потом, папа, - отмахнулся Павел, пробегая мимо.
Но на веранде ему встретилась Изольда Игнатьевна.
- Павел, - поднялась она из любимого кресла, - ты что такое вытворяешь? Лиза плачет, ты дома не ночуешь. На что это похоже?
- Потом, мама, потом!
- Когда потом? Когда совсем поздно будет? Разве я тебя так воспитывала? Лиза беременная, а ты к Татьяне бегаешь!
Павел встал, как вкопанный.
- Как беременная? – оторопело спросил он.
- Как обычно! – фыркнула мать.
Отчего на второй этаж Горский взвился с удвоенной скоростью.
Лиза сидела на кровати, свесив ноги, и внимательно смотрела на чемодан на полу, который был только что вытащен и раскрыт. Она не плакала. Хотя грудь ее часто вздымалась после пробежки. Едва хлопнула дверь, Лизка громко сказала:
- Я согласная на развод.
- А кто тебя спрашивает? – сердито заявил влетевший в комнату Горский.
- Ааа… то так… самі порєшали…
- У Катьки своей научилась? Хочу – пришла, хочу – ушла.
Лизка вскинула голову. Глаза были злые. Будто сейчас драться кинется. Не кинулась. Но зато вскочила с кровати и закричала:
- А я нікуди не ходила! Я з твоїм батьком в шахмати граю! То всьо ти шляєшся! Зі своєю Танькою. От і женись! Мене чого сюди привіз?
- Я тебе что – падишах? – заорал в ответ Павел. – Мне одной жены достаточно!
- А я тобі й говорю – на развод я согласная! Шоб ти женився на своїй Танькє. І буде в тебе одна жена по нашим совєтським законам! Чи тобі партія не розрішає? Так я не партійна! Мені всьо можна!
- Я сам себе не разрешаю. Развода никакого не получишь! Ты куда вообще собралась с нашим ребенком? – спросил он, пнув ногой чемодан.
- Додому! До мами, в Сутиски! На шо ми тобі тут здалися, га? Тільки любов крутить нє даєм!
- Какую любовь? Что ты несешь?!
- Такую! Первую! Невмираючу! – Лизка всплеснула руками. - Господи, от я дурна! Знала ж, шо в тебе нєвєста! А все надіялась на шось!
Брови Павла взметнулись вверх, и он на мгновение потерял дар речи. Потом подошел к Лизе и крепко взял ее за плечи.
- Так! – спокойно проговорил он. – Для людей с богатой фантазией. Невесты у меня никогда не было. Вернее, была. Недолго. Одна сумасшедшая девчонка, которая многое делает хорошо, но лучше всего у нее получается сваливаться на голову. Потом эта девчонка стала моей женой. А теперь пытается со мной развестись. Только ничего у нее не выйдет, слышишь?
Лизка скинула его руки и отскочила в сторону. Потом ткнула пальцем в его грудь и прошипела:
- Ти з нею цілувався! Я бачила!
- Все… все не так, как выглядело… Лиза, послушай. С ней у меня ничего нет, и быть не может. Потому что есть ты. Потому что я люблю тебя.
Ее глаза поползли на лоб. Как-то уж совсем картинно. Но точно искренно. Она поморгала, палец убрала. И тихо спросила:
- Шо-шо?
- Что шо?
- Ну… ти сказав, шо…
- Я много, чего сказал.
- Не понімаєш? Ну… шо любиш… - она подавила судорожный вздох и зачем-то обхватила себя руками, - шо мене любиш…
- Конечно, люблю. Разве может быть иначе? – искренне удивился Павел, подходя к ней ближе.
- І давно? – недоверчиво спросила Лизка.
- С тех самых пор, как ты свалилась мне на голову, - усмехнулся он.
- І ти цілий рік мовчав?
- Как видишь.
- Ну ти ж нічого не сказав… коли я сказала… і потім нічого не казав… я думала, ти… а ти… а коли замуж позвав, ти… І то було таке уніженіе, знать, шо ти знаєш, шо я тебе… а ти мене – нє…
Горский рассмеялся, притянул Лизу к себе и крепко обнял, покачивая из стороны в сторону.
- Я – болван. Но я очень тебя люблю, Лиза.
Лизка зажмурилась, уткнулась носом в его плечо и тихо спросила:
- А Таня? Ви ж… вона ж… Ви цілувались!
- Она вбила себе в голову, что можно все вернуть.
- Це вона тобі писала, да? Весь район говорив, шо в тебе нєвєста – Таня з Одеси… Я… як взнала, так питалась тебе розлюбити… З Васькой, з Федькой… з Шмигой…
- Она писала, я не читал. Лиз, забудь, - Павел поцеловал ее в макушку. – Просто забудь – и все.
- Нє-а, - она мотнула головой и тут же снова устроила ее на его плече. – Не забуду… Якби не це… ти б так і не сказав, да?
- Ты тоже не торопилась сказать мне про ребенка, - усмехнулся Павел.
- Ми з тобой женаті восьмий місяць. А про… ребьонка я тільки в понеділок взнала! Хто сказав? Мама? Я ж її просила!
- Ах, ты еще и просила!
Лизка хитро улыбнулась и подняла на него глаза.
- В тебе спрашувать, де ночував? Га?
- На пляже. Топчан оказался жестким.
- От дурко́. Наче дівана нема. Паш, а ти мене правда-правда любиш? Чи просто помириться хотів?
- Я тебя очень-очень люблю!
- А я тебе довше люблю! – Лизка показала ему язык и ногой демонстративно задвинула чемодан под кровать. – Ну давай… Щекочи мені бік. Двері закрив?