Недоумение сменилось узнаванием. Лиза улыбнулась.
- Точно! Надо же. Тебя зовут...подожди, сейчас вспомню.
- Гоша, - подсказал Гоша.
-Ага, вот теперь вспомнила. Привет, Гоша.
Она изменилась. Она и шесть лет назад была красивой девчонкой. Только теперь вместо двух сосков, выпирающих из-под футболки, в широком вырезе модного платья виднелась грудь - сочная, спелая и тугая, как антоновское яблоко. Гоша тоже изменился. Если тогда он был почти одного с Лизой роста, то теперь девушка даже на каблуках едва доставала ему до подбородка.
- Ты тоже здесь неподалеку живешь? - спросила Лиза.
- Да, тут близко. Давай провожу.
Они шли по парку и разговаривали ни о чем. Гоше всё не верилось, что он запросто идёт с ней рядом, слегка задевая рукой её крепдешиновое платье. Уже стемнело, и фонари тускло освещали аллею. В воздухе пахло ранней осенью.
- А помнишь, - вдруг сказала Лиза, - как пацаны тебе за шиворот гусениц накидали? Вот смеху-то было.
И она засмеялась, звонко, весело, заразительно. Антоновские яблоки задрожали под тонкой тканью.
Зря она это сказала. Она не должна была этого говорить. Не соображая, что творит, Гоша схватил девушку за руку и потянул в темноту. Она сначала не поняла, даже не закричала, но оступилась, упала и ударилась головой о что-то твердое, наверное, камень. "Что я делаю?" - мелькнуло в голове у Гоши, но тут он разом вспомнил все. Оно нахлынуло как волна, как стихия - неожиданно и неумолимо. "Обещай мне, что никому не скажешь". "Обещаю". "Никому-никому". "Клянусь". Гоша даже не разу не позволил себе взять Лизу за руку. Много раз представлял, но ни разу не смог. Лиза была другой, особенной. С ней хотелось делиться тайнами. Хотелось узнать все ее тайны и хранить их долго, до самой смерти. Бережно, как хранят хрупкую драгоценность, боясь лишний раз к ней прикоснуться, чтобы не сломать.
А потом одноклассники подкараулили его после школы и кинули ему за шиворот клубок дождевых червей. Ползучие гады рассыпались по спине тонкими скользким нитями, падали на землю, вились кольцами и двигались, двигались без остановки. Гоша, взглянув в ее глаза, полные какого-то дикого, нечеловеческого веселья, понял, что Лиза вместе с его одноклассниками, с ними заодно. Гоша много раз пытался забыть, но вдруг разом вспомнил, как он в панике скидывая с себя куртку и футболку, визжал свиньей, которую режут, потому что ему казалось, что черви проникли к нему под кожу и медленно ползут по артериям.
Как ни странно, злости Гоша не испытывал, ни тогда, ни теперь, глядя на нелепо распластавшееся на земле тело девушки. Тупо пялился на голые гладкие ноги, на трусики, выглядывающие из-под задравшегося крепдешинового платья, переводил взгляд на лицо, обрамленное светлыми локонами, а в голове колокольчиком звенел смех."Что я наделал, я убил её", - в ужасе подумал Гоша. Но он ошибался. Лиза была жива. Она открыла глаза, медленно хлопая ресницами, как бабочка крыльями, и закричала. "Тихо. Пожалуйста," - мысленно просил Гоша, но Лизин визг набирал обороты, словно сирена патрульной машины.
Гоша зажал девушке рот, обхватив её голову руками. Он просто хотел, чтобы она замолчала, но она продолжала орать, пока Гоша не дёрнул её шею влево, и тогда Лиза затихла навсегда.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше.
Даже если два. Задержать дыхание. Перешагнуть. Еще раз перешагнуть.
Что делать, если их много? Очень много...Если они везде?
***
Парковка, скорее всего, просматривается камерами наблюдения. Плохое место. Отъехать бы куда-нибудь подальше. Например, к мосту. Река, пожалуй, самый подходящий вариант. Если угадать с глубиной, может, вообще никогда не всплывет. Тело Ирины оказалось гораздо тяжелей, чем Гоша себе представлял. Часы показывали половину двенадцатого. В голове вертелось слово "алиби". Точно, нужно обеспечить себе алиби, на всякий случай. Дело нехитрое - поехать в клуб, потусоваться там немного, снять тёлку и зависнуть у неё на всю ночь.
Гоша так и сделал.
Комната Анжелы напоминала гостиничный номер. Плотные шторы, торшер, тумбочка, зеркало над трюмо. В ванной - полотенца, пахнущие больничной прачечной. В холодильнике пиво, шампанское, початая бутылка водки и коробка шоколадных конфет. Анжела здесь не жила. Она здесь работала. Гоша видел её раньше в пабе, кто-то из его знакомых даже с ней спал. За деньги, разумеется. Гоше необходимо было прийти в себя, чувства эйфории и ужаса одновременно переполняли его, смешиваясь с возбуждением и желанием что-то делать, куда-то бежать.
- Хочешь выпить? - спросила Анжела.
Гоша отрицательно замотал головой.
Она включила музыку, задвинула шторы и погасила свет.
- Свет оставь.
-Да пожалуйста.
У Анжелы была короткая стрижка, обесцвеченные перекисью волосы, голубые глаза, густо подведенные карандашом. Она сняла короткое платьице, оставшись в красном кружевном белье. Гоша скользнул по девушке взглядом. Может, всё-таки надо было выпить?
- Сначала ты у меня отсосёшь.
- Не вопрос, - пожала плечами Анжела, - расценки ты знаешь.
Она всё делала правильно. Металлический шарик пирсинга в языке скользил вверх-вниз, замирая, когда Анжела делала глубокий вдох.
Давай, детка, ты же знаешь, что мне нужно. Когда, наконец, Гошиному члену стало тесно у девушки во рту, Гоша повалил её на кровать лицом вниз, притянул к себе и вошёл так резко, что Анжела вскрикнула. Он не хотел делать ей больно, сбавил темп, но тут взгляд его упал ей на плечо. По гладкой загорелой коже ползла иссиня-черная мохнатая татуированная гусеница. При каждом Гошином движении гусеница приближалась к нему, норовя коснуться своими длинными тонкими усиками. Он зажмурился, но перед глазами его уже ползли гады - гусеницы, черви, личинки, они были везде, но главное, они были в ней, в Анжеле, в самом её чреве, в которое Гоша сейчас вбивался с упорством голодного самца. Гоша понял, что сейчас закричит, заскрипел зубами и крепко обхватил Анжелу рукой за шею. Девушка конвульсивно дёрнулась, но Гоша сжал её ещё крепче. В какой-то момент Анжела вывернулась из Гошиных рук, скатившись на пол и потянув за собой казёные простыни.
- Идиот! Маньяк! Ты меня чуть ли не задушил!
Гусеница свернулась в кокон, обмотавшись белой тонкой тканью, и перестала двигаться.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше.