Теперь в нашем саду растут кедры. Медленно-медленно, по несколько сантиметров в год. У веранды уже много лет цветут парковые розы. Два куста – один нежнорозовый, второй -темно-красный. Папа привез их в годы нашего с братом появления на свет. Сколько себя помню – утром в день моего рождения у моей кровати всегда появляется букет роз….
Брата я почему-то не видела. Может быть, потому что его не было дома в тот день, когда я попала в другой мир? Алешка как раз уехал за своей невестой….
Я смотрела на своих родных, кажется, откуда-то сверху, будто через мутноватое стекло. Смотрела и мне хотелось плакать. Хотелось – но не плакалось почему-то. В горле стоял ком, в груди пекло, а в сердце будто застрял осколок серебряного кинжала. Не знаю, почему так – просто казалось. Во сне я прекрасно понимала, что нахожусь сейчас где-то далеко от родных. Так далеко, что даже не дотянуться. Не коснуться маминой щеки: легко-легко, будто перышком. Или пушистой травинкой, чтобы мама улыбнулась и позвала «Птаха! Не балуй»!
Не позовет…. Теперь уже не позовет. Нет больше Птахи на Земле. И папа не погрозит тонким прутиком, как в детстве, когда я забиралась в наш старенький «Запорожец». Усаживалась за руль, надувала губы, думая, что так я больше похожа на взрослую. Крутила баранку, жужжала себе под нос, изображая работу двигателя…. И пусть смеются те, кто никогда не сидел за рулем этого трудяги. Сколько сена мы перевозили на нем по проселочным грунтовым дорогам! Сколько мотались по ягодным полянкам и грибным околочкам! Там, где другие машины не пройдут – верный «Запарик» продерется сквозь травы и колдобины. Да не один, а с прицепом. И вообще – тот, кто учился водить машину на «Запорожце» - легко сладит и с «Кадиллаком»….
Я видела, как папа подошел и обнял маму, а она, вытирая слезы, прижалась щекой к его груди. Услышала: «где ж наша дочкА сейчас, отец? Куда исчезла наша Птаха? Как же так – зонт ее остался возле тополя, а ее нет? И Алешка все не едет»….
Я слышала их голоса, тянулась к ним, и никак не могла дотянуться. Дотянуться. Дотронуться, ощутить под пальцами тепло их кожи, ощутить на щеке ласковый поцелуй, прижаться бестолковой головой к маминой груди, разреветься, как в детстве – безудержно и сладко, и чтобы утешали, баюкали, нежили…. И чтобы папочка сначала сделал мне «козу», а потом вытащил из воздуха букетик полевой клубники…
-Будет, будет тебе, девочка, - услышала я чей-то трескучий голос. Будто в камине затрещали поленья в жарком огне. – Так было надо.
-Кому –надо? – грустно спросила я. –Мне не надо было.
-И тебе надо, - прожурчал другой голос. Будто ручеек запрыгал, зазвенел по камушкам.
-И тебе надо, и тому, кто рядом с тобой сейчас, - тяжеловесно припечатал бас. Будто упал на землю камушек весом с полпуда.
-Все будет хорошо, Птаха! Все будет замечательно!
Четвертый голос будто обдал мое лицо свежим прохладным ветерком. Принес с собой запах летнего дождя, цветущих пионов и аромат той самой полевой клубники….
-Спи, Птаха моя, спи, -пробубнил в ухо знакомый баритон. Чья-то тяжелая рука обняла меня, переместив головушку мою бесталанную на твердое плечо вместо мягонькой подушки. И даже слегка побаюкала, похлопывая по спинке.
-Спи, куколка…. Завтра мы будем дома. Там никто не посмеет обидеть мою Птаху….
Я трудно вздохнула, уткнулась носом в шею лежащего рядом со мной и снова уснула. На этот раз без сновидений.
-Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля, - потягиваясь, бормочу я песенку, под которую утрами подпрыгиваю без малого двадцать четыре года. Ладно, не буду врать – без многого. До двадцати четырех мне еще полных одиннадцать месяцев, одна неделька и три дня. Это если по Земле считать.
-Просыпается с рассветом вся советская страна….
Ой, а почто мне так тяжело потягиваться? Это какая-такая гора мою бренную тушку к постели придавила? И где эта постель?
Озираюсь, припоминая события вчерашнего дня. Ага. В карете мы. Я и тот смертник, кто на меня руку положил. Правда, не на мой скромный размерчик что в груди, что в бедрах. На талию.
Одну руку на талию пристроил, а второй под спинку придерживает. А головушка моя на его бронированном плече обитает. То-то мне шею так тянет. И чем мне подушечка пуховая не угодила?