Что делать со стангийцами? Они хоть и наемники, но подданные другой страны. Да и посла мы блокировали, перекрыв возможность сообщения с Родиной. Это Батя постарался, применив какой-то хитрый земной метод. От имени посла в Стангию шли донесения, что все идет по намеченному плану. Оттуда поступали приказы усилить, предпринять, подготовить…. В последнем – дата нападения на наше приграничье.
Ружен, Конт и Батя со своими мальчиками, кажется, вообще забыли про сон и еду.
Гвардия то и дело поднималась по тревоге, отрабатывая учебные атаки. Выпускной курс академии от старичков не отставал, совершая облеты приграничных территорий. Конт под руководство Бати модернизировал заклинание невидимости, и теперь мог в одиночку укрыть пологом свою эскадрилью.
Кроме того, в столице появился «Ежедневник» - новостной лист, отпечатанный на свежеизобретенном печатном станке.
Жаждущие узнать свежие новости, собирались утром возле большой застекленной доски, на которую и крепился «Ежедневник». Читали, спорили, возмущались….
О злодеяниях бывшего ректора знала, можно сказать, вся Адорра, и требовала для преступника смертной казни. Тут вопросов у нас не было.
А что делать с Советом, косвенно виновном в гибели женщин и девочек? Что делать с сумасшедшим гением, застрявшем в полуобороте? Что делать с его свихнувшимся братом? Ласт Оверст все еще пребывал в Доме скорбных душой, рисуя на стенах портреты девушек без лица.
Что делать с родственниками женщин и девочек, попавших в Гряду по оговору и навету?
И пусть я не глава рода, не Правитель Адорры, и наследник всего лишь второй в очереди, но меня это заботит и беспокоит не меньше. Очень хочется, чтобы наша маленькая горная страна была оплотом для всех рас, ее населяющих.
Спорили, перечитывали законы, снова спорили….
-Все, хватит! –решил отец. – Надо выспаться. Всем. Конт, Ружен, марш отдыхать. Батя, тебя это тоже касается. Завтра с утра решим, что делать.
Я сбежал едва ли не первым. Соскучился по Птахе до зубовного скрежета.
Сейчас приду, занырну ненадолго в душ, а потом к любимой супруге под бочок…
-Ну же, милый, не упрямься…. Я знаю, ты это можешь…. Давай, потихоньку, вот та-ак… Умничка мой….
Я едва не сел там, где стоял. Это с кем же моя женушка воркует, пока я в поте лица государственные вопросы решаю?!
Осторожно подкрался к двери в гостиную, заглянул….
Птаха, одетая в лекгий шелковый халатик, сидела на маленьком диванчике, подогнув под себя ногу, и гладила верхнюю крышку фолианта.
-Фу-у! – выдохнул я. –Птаха, не пугай так больше, у меня и так нервы на пределе.
-Дюша, солнышко, ты вовремя! –радостно подпрыгнула Птаха. – Иди скорей сюда! Посмотри, какое чудо я у нашего папеньки отжала!
Уж отжала –так отжала! На наших глазах верхняя крышка фолианта дрогнула и медленно открылась, явив нам хмурый мужской лик.
-И как вас зовут, уважаемый? –улыбнулась Птаха, чистой тряпочкой бережно протирая изображение.
Изображение медленно-медленно подняло тяжелые веки и на нас глянули удивленные сиреневые глаза. Губы задвигались, но звука слышно не было.
-Вай мэ! –забурчала супруга. – Весь день маялась, пока сообразила, как его пробудить. А тут еще и со звуком проблемы!
-Это что? –шепотом спросил я. –Очередной гаджет?
-Бери выше! Я пока не знаю, как его обозвать, но Серега ему разве что младшим братом может быть.
Я примолк, устроился рядом и внимательно наблюдал, как Птаха, закусив нижнюю губку, бережно касается пальчиками разнообразных самоцветов – словно играет на каком-то диковинном инструменте.
Возилась она долго, я даже успел задремать.
Сквозь сон слышал бормотание, шорохи, стуки, чуть слышные совершенно незнакомые слова – похоже, Птаха ругалась.
-Не хочешь – как хочешь! –наконец обиженно сказала она. – Сиди еще тысячу лет без света и звука! Дюш, айда в кроватку!
-20-
Эдориан
Да, кажется, я и в самом деле ее боюсь. Боюсь эту настырную вредную девчонку, взявшую в плен сердце моего брата-близнеца. Андрэ смотрит на нее с восхищением, с бесконечной нежностью и любовью.
Впрочем, все остальные смотрят на Птаху с неменьшим восхищением и восторгом.
Все. Кроме лорда Дориандериэна. Тот, хоть и смотрит на девчонку с отеческой любовью, но и строжиться не забывает, время от времени рыкая так, что поджилки трясутся у всех, кроме нее.