А потом, как накал страстей схлынул, задумался о подарке невесте. Ну, чтоб достойно все было. Вспомнил про оставшийся от фамильного сервиза поднос, что стоял в главном зале ресторана. Приехал никого не предупредив. А там, в подсобке, полыхает.
Что же, любая ситуация в жизни — урок. Свой он извлек.
Родню с идеей женитьбы послал. Так и сказал:
— На ваших дурах не женюсь. Поднос не продам. Он теперь талисман от бессмысленного брака.
И жил пять лет свободный, спокойный и счастливый.
Пока объединившиеся предки не притащили Жанну. Умницу, красавицу, бизнес-леди из хорошей семьи. Союз капиталов и родов.
— Тебе же, Китенок, все равно надо жениться, а то несолидно даже. Как будто ты у нас неполноценный какой, — ультимативно заявила матушка на прошлый Сочельник.
— А там детки пойдут, всем семьям радость, — поддержала бабушка Ева.
К бабушкиным словам Ник привык прислушиваться, поэтому задумался.
После недельных раздумий пришел к неожиданным выводам.
И позвонил матери:
— Хорошо.
— Что хорошо, Китенок? — встрепенулась Олеся Николаевна, ибо с ее точки зрения все как раз было плохо.
Поскольку негативных эмоций Жанна не вызывала, ее бизнес не был убыточным даже в далекой перспективе, а жениться было пора, то Никита Игоревич заявил родителям:
— Не возражаю. Можете приступать. Разбирайтесь сами, я не знаю, чего там надо и как положено. И знать не хочу. Других дел полно.
Бабушка, мать и «приличная невеста» получили карт-бланш и впали в эйфорию.
А Никита Игоревич получил массу свободного от обязательного посещения родственников времени. И прожил спокойно целый год в статусе жениха, неспешно и обстоятельно готовя объединение брендов.
Водил невесту на модные презентации, роскошные юбилеи и прочие престижные мероприятия. Даже вывез к морю, хотя сам хотел на раскопки древней крепости в Крыму, но его леди желала непременно к океану на белый песок.
С лета Жанна с матерями начала что-то там активно со свадьбой мутить, дергая его периодически. Даже на святой поднос покушалась.
Отбивался как мог. Не до того ему.
У него сложный творческий процесс. Был.
Хорошо, когда празднуется объединение двух половин, но не в том случае, если одна от яблока, а вторая от бобра.
Слить в холдинг ресторан и бары вместе с салонами красоты — та еще задача. А у него на это время обновление для своих заведений было запланировано. Не до свадьбы.
Еще бы Фею изловить.
Чтобы она ему бары и ресторан расписала под новый концепт.
«Старики-разбойники» и их интриги
У речки стоял удивительный домик.
В том домике жил удивительный гномик:
До пола росла у него борода,
А в той бороде проживала Звезда.
(А. Усачев)
Каждый человек в жизни стремится достичь чего-то определённого, некой высшей цели. Чтобы получив желаемое и оглянувшись на пройденный путь с удовлетворением заметить: «Я смог! Я сделал! Я достиг!».
А что делать, если к тебе после шестидесяти лет приходит понимание, что цель была в юности поставлена ложная? Что смысл жизни он вообще в другом?
Да ты смог! Сделал. Добился. Но радости и удовлетворения нет. И не предвидится. Ибо для высокоразвитого разума обманывать себя — последнее дело…
А ты уже понял, что столько лет шёл не той дорогой, не за тем и не туда.
И теперь сидишь, как идиот, на своей кухне. Вместе с другом, родней и таким же коллегой с неверно избранной целью.
И думаешь — а делать-то что?
От тебя теперь зависит мало. Да почти что ничего.
Все что мог из важного, нужного и ценного — ты упустил.
Такие дела.
На кухне старой холостяцкой берлоги курили двое.
Луноликий, лысый и слегка шарообразный румяный «мужчина в самом расцвете сил» в стильном костюме, накрахмаленной еще недавно рубашке и шелковом шейном платке, потягивал сигару. Он задумчиво щурился на тлеющий кончик творения кустарной кубинской табачной промышленности. Изредка хмыкал и периодически разбавлял привкус дыма коньяком из хрустального бокала. Последний явно помнил времена расцвета Советского Союза.
Его визави, худощавый, высокий, но от этого сильно сутулый, лохматый, усатый и бородатый «чудаковатый гений» в затертом растянутом свитере и засаленных джинсах, смолил папиросы, прикуривая одну от другой, периодически запивая из серебряного наперстка водкой. Из закуски на столе присутствовали сырные и колбасные тарелки, соленые огурцы, сало и трюфели.
— Ну, что? Нашел?
— Да где там. Боюсь и третий год мимо.
— Что-то пошло не так. Но когда?
— Кто сейчас скажет, Лех? Дали мы маху, да что уж теперь.
Николай Николаевич Образцов тяжело вздохнул.
Все же годы берут своё. И как бы он не хорохорился перед женой, но в последнее время его серьезно стало беспокоить будущее. Нет, не его собственное, с которым давно уже все определено — даст Бог поскрипеть еще немного, чтобы увидеть долгожданных мифических правнуков.
Нет, его занимало будущее двух семей: Морозовых и Образцовых, которое, волею судеб, сейчас целиком и полностью зависело от Никиты Игоревича.
А выросла их кровиночка резкой, упёртой и своенравной.
Нет, не сам по себе внучек таким вырос, нет.
Все, конечно, внесли посильный вклад. И выходило так, что это именно они с Лешей, как старшие — виноваты. Не доглядели, упустили, прошляпили.
Почему?
Заняты были, науку двигали.
Успешно.
Здорово, теперь она шагнула далеко вперёд, а вот два рода вполне могут остаться в прошлом из-за того, что наследнику в детстве недодали тепла, ласки и семейного счастья.
Вот он в зрелом возрасте и не стремится заводить семью. Все бизнесом своим занят.
Понять его можно, однако понимание удручает.
Лопухи они с Лешей, как есть лопухи.
Возможно даже сибирские валенки.
И Лёха что-то такое чувствует. Ощущает, что все его регалии почётного академика, все изыскания и научные труды не стоят рядом с возможностью побыть счастливым прадедом, любимым дедом, к которому внук может примчать просто так, позвать на футбол или за грибами, не ожидая в ответ услышать:
— Давай в следующий раз? Как раз сейчас эксперимент у нас.
Или:
— Я вот только-только за расчёт модели сел. Погоди, Китенок.
Они с Алексеем Юрьевичем успешны в своих профессиональных устремлениях, а вот в жизни, увы, полные неудачники.
Если бы не Ева, что хоть как-то пыталась заменить Киту вечно занятую мать, подарить чувство семьи и привязанности, у них бы просто бездушный робот вырос.
Нужно честно признать: и заслуженный педагог, и почётный академик оказались абсолютными бездарями в плане семейных отношений. Ибо с собственными детьми у них тоже с воспитанием вышло своеобразно.
Да и в целом, трудно сохранять оптимизм, когда твой внук, блестящий повар и хороший управленец, просто ужасающе тупит на личном фронте.
Руки опускаются, но не время и не место.
Лешу надо подбодрить, поддержать. А погоревать можно будет и дома, на кухне у Евы.
Жена поймёт, не осудит, поддержит. У нее одной хватает сил еще надеяться на счастливый исход.
Спасибо ей за это.
Николай Николаевич печально вздохнул.
Алексей Юрьевич отозвался плотным облаком папиросного дыма.
— Ты, Коля, со своей изящной словесностью, сейчас, как арифмометр для расчетов пятой «Ангары» [1]. Чего делать-то будем?
— Не извольте волноваться, сударь, — надо держать марку, поэтому лучащийся радушием округлый щеголь выпуска середины прошлого века хитро подмигнул. — Все, что надо делается. А Китенок пока пусть в сетях повертится. Больше потом ценить подарок будет.