— Такими темпами ты до трудной годины можешь просто не дотянуть, Коля, — вздохнул Алексей Юрьевич Морозов, — а это плохо. Сам знаешь — я вечно занят исследованиями, Олеся с Игорем, вроде как, не такие фанаты науки и трудоголики, но у них и на сына-то никогда времени толком не находилось. Лампа вот о правнуках речь-то заводит, да кто будет этими несчастными детьми заниматься? Их упертый предполагаемый отец? Кит с годами все больше на меня становится похож — одна работа на уме. Это теперь я могу признать — счастье, что Игорек вообще на свет появился. Счастье и чудо. Сам понимаешь.
Дружно вздохнули.
Выпили.
Закусили.
Снова вздохнули.
В последние годы, с тех самых пор, как стало ясно, что собственное дело для внука значит гораздо больше, чем возможность создания семьи, два деда часто размышляли на тему прожитых лет. Собственных. И выводы, к которыми приходили два этих достопочтенных гражданина, были на удивление созвучны. И неутешительны.
Да.
Что-то они в жизни упустили.
И это было не только досадно, но и очень грустно.
— Все я понимаю, Леша. Мы с Евой не молодеем. Да детям нашим уж скоро на пенсию, о чем речь? Не слишком много доступных радостей-то в жизни осталось. Вот, слопать чего-нибудь вкусненького, например.
— Бросай, Николай Николаич, жрать все подряд. Худей, раз супруга готова этим с тобой заниматься. Ты у нас один оказался на все руки мастер.
— Скажи лучше: в каждой бочке поплавочек, — Николай Николаевич хитро усмехнулся.
— Это да, и стратег, и тактик, и социально-активный персонаж. Без тебя нам не вытянуть. Так, Морозовы да Одинцовы на Ките и закончатся. Или, не приведи Резерфорд, размножится он с Жанной этой, — почетный академик сплюнул и затянулся папиросой.
Сам Алексей Юрьевич никогда специально женского общества не искал и особенно в нем не нуждался. Все его время поглощала наука. А она — дама капризная и требовательная. Но оценить ту, кого прочили внуку в жены невестка Олеся и Колина супруга Ева, оказался в состоянии.
И выводы касательно дальнейшей семейной жизни Никиты сделал прискорбные. Весьма.
Толку от союза капиталов и родов в их случае явно будет меньше, чем надеются дамы. Трудно создать крепкую семью, когда нет ни общих интересов, ни целей, а одно лишь потакание желанию родни.
Сам он, конечно, не слишком выдающийся эксперт в семейных отношениях… но Евлампия Серафимовна, одержимая благими намерениями, слишком уж перегнула в этот раз.
Ясно, что Олеся пребывает в ужасе — сын-то единственный до сих пор не женат! Мало того, что повар, а не педагог и не научный сотрудник, так еще и такой провал на личном фронте…
Женщины, естественно, одержимы идеей срочной женитьбы с последующим непременным размножением… но слишком уж неудачный вариант подобрали.
Глядя на страдальчески искривившееся лицо «отечественной ядерной физики», Николай Николаевич хмыкнул:
— Выдохни, Жанна наконец-то сама помахала Киту крылом, обещала вернуть подарки и свалила в закат.
Алексей Юрьевич слегка воодушевился, ибо лучащееся удовольствием лицо собеседника внушало определенный оптимизм.
— Вот это новость. А чего наш внучек? Вернуть, догнать? Где это все? Конечно, я ее в качестве жены Никиты Морозова не одобрял, да и Кит, пожалуй, тоже. Но странно.
Давний друг хмыкнул:
— Чего странно? Привели ему мать с бабкой сучку на случку, а мужик — он по натуре охотник. Что ему эта болонка дрессированная?
Прав Коля, но все же ситуация тогда выходит еще более безрадостной.
— Но он же не охотился, вот Олеся и озаботилась вопросом продолжения рода.
Выпученные глаза Коли подсказывали, что что-то где-то Алексей Юрьевич не учел.
Или не понял. Или упустил. Или не знал.
Опять, значит, семейное и важное мимо просвистело. Ага.
А Николай Николаевич посмотрел укоризненно, пригубил коньяка и печально поведал:
— Как не охотился? Он в процессе у нас. Уже года три все волшебную фею ловит.
Алексею Юрьевичу резко поплохело.
Фею ловит? В смысле — галлюцинации? У Кита проблемы со здоровьем? Внук сидит на психотропных препаратах?
Судя по тому, как отрицательно качает головой профессор, мысли эти неверные.
И слава Просвещению!
Но тогда, погоди-ка:
— Ты поэтому сачок ему ко дню рождения подарил? А мы думали, Коля на своей кафедре иноземных наречий и прочей культурологии совсем тю-тю на старости лет.
Выдохнули.
Посмеялись.
Выпили.
Закусили.
Вернулись к интересующим вопросам, то есть сплетням.
Коля, который хорошо знал одну половину жителей города, а со второй дружил, всегда был в курсе всех самых важных событий, теорий и слухов (а некоторые весьма талантливо время от времени запускал в народ). Поэтому теперь он улыбался не просто хитро, а очень хитро:
— Там история мутная, и Кит скупо делился, без подробностей. Но я уже все устроил. Запасаемся попкорном. Грядет шоу.
Ох и оптимист Николай Николаевич.
Шоу в их семьях, устраиваемые единственным внуком, все больше выходят скандальные. И даже порой провокационные, да.
Хотя, хорошо бы уже чего-то более вдохновляющего поглядеть, чем обычно.
— До́бре, — Алексей Юрьевич подумал и решил тоже попробовать поверить в хорошее. — Но жрать всякую дрянь, ты, Коль, все же завязывай!
Друг скривился:
— Отвали. Мне с этими идеями Евы хватает.
Анна Васильевна, закрытые долги и вдохновляющие перспективы
Приходить старайтесь в гости
Точно в названный вам час.
Или — рано или поздно —
В гости звать не станут вас!
(А. Усачев)
Не знаю, как там себя ощущают Золушки после бала, а вот что чувствует налакавшаяся нектара Фея мне теперь известно.
Эйфорию.
Безудержное счастье, плещущее через край.
Восторг, от которого рот расплывется то и дело в широченной улыбке.
Стоя на крыльце ДДТ, я втягивала носом морозный вечерний воздух, хлопала эфемерными крылышками за спиной, улыбалась, как счастливейшая из смертных.
В целом вид имела пугающий, скорее всего. Ну а с чего бы тогда уже третий проходящий мимо человек спрашивает, не нужна ли мне помощь и не отвезти ли меня в надежные руки санитаров, или, на худой конец, родни?
Ничего мне не надо. Все у меня хорошо.
Так хорошо, что я не припомню, когда я была настолько счастлива в своей жизни.
А чего мне унывать? Теперь-то?
Когда моя мечта настолько близка?
Когда я получила давно и тайно ожидаемую свободу?
После моего бытия Феей при Дедушке Морозе меня, всю при костюме и макияже, перехватил Роман Борисович.
Под руководством главного пиар-спеца Администрации следующие сорок минут, мы с мэром дружно фотографировались у искусственных нарядных елочек со всеми спонсорами. То есть простите великодушно — достойнейшими гражданами нашего славного города, посетившими мероприятие.
ДДТ, по многолетней традиции, банкетов на своей территории не устраивал. Так что, по завершении всех ритуальных праздничных телодвижений, мы просто хлопнули по бокалу шампанского с фруктовой канапешкой и были отпущены руководством с миром. А я, в качестве бонуса, получила еще и пухлый конверт.
Естественно, терпеть до дома и не помереть от любопытства, было невозможно, поэтому я зарулила в самое главное место в любом заведении.
В туалет.
Пристроилась на подоконнике в комнате с умывальниками и влезла носом в конвертик.
Трудовая, рекомендательное письмо, расчетка, справка 2НДФЛ.
И новогодняя премия.
Ого-го какая.
Я, скажем честно, на столько не нафеячила.
До весны с голоду точно не помру. И на художественные курсы, если что, тоже хватит.