А сколько тоски и боли я видела в его глазах…
Я немного успокоилась, то ли слез не осталось, то ли я чувствовала его рядом.
— Ма, а как его звали?
— Лавин Вячеслав Романович.
— Он один из рецензентов моего диплома. Его рецензия была самой весомой.
— Я знаю, сынок.
— И двухтомник Высоцкого его подарок тебе?
— Да. Мы очень любили эти стихи. Он часто читал их…
— Ма, ты поедешь в Питер?
— Сейчас пандемия, ты же знаешь, что билеты можно купить только по телеграмме. Да и прощания не будет, запрещено…
— У него Covid?
— Осложнения. Он с первых дней работал в красной зоне. Переболел осенью…
— Поэтому ты меня туда не пустила?
— Он запретил в самом начале пандемии. И мне, и тебе… Я не могла ему перечить. У него была какая-то особая магия на меня… Рядом с ним я не могла ему сказать «нет».
— А хотела бы поехать?
— Да… Но…
— Ма, “но” это условность. Ключевое слово “да”. Поехали. Мы на машине. Трассы сейчас свободные. Нужно только место, где переночевать…
— Переночевать не проблема, у нас там квартира. У тебя теперь там квартира…
— Не понял… — Севкины брови нарисовали знал вопроса.
Я открыла электронную почту и показала Севке копию завещания. Он внимательно прочитал. Глаза засветились.
— Как объясним отцу?
— Пока не знаю…
— Значит, объяснять никак пока не будем. Через пару лет куплю. По завещанию клиника тоже моя…
— Да. Это его последняя воля…
— Все будет хорошо, ма. Я не подведу тебя. Ведь он же тебя никогда не подводил?
— Нет, сынок. Никогда. Поэтому…
— Придумай, только, что скажем папе сейчас. Не забудь документы и собери необходимые вещи.
Зазвонил телефон. Питер. Рыдающая Анька.
— Ветка…
— Ань, я знаю… Мне уже позвонили… Я сегодня к вечеру приеду с сыном…
— Все расходы берет на себя его Центр. У нас здесь замешательство… Открыли завещание. Контрольный пакет акций по завещанию он отписал некоему Трофимову Всеволоду Георгиевичу. Ты часто общалась со Славиком, может ты знаешь, кто это? Вет, о тебе в завещании почти ничего, только счет в банке. Ты что-нибудь понимаешь? Я думала, он все тебе отпишет. Была в этом уверена. Он ведь так тебя любил…
— Анечка, успокойся, все правильно. Всеволод его сын. Он все, как всегда, сделал правильно… Я приеду и все объясню тебе, и всем… Я все знаю. И, Анют, я остановлюсь в его квартире, завтра сможешь подъехать?
— Да, Вет, конечное. Тогда я успокою ребят, что все нормально. А то мы начали волноваться… вдруг Центр закроют…
— Анечка, большая просьба, только ты сможешь мне помочь. Мне нужен биологический материал для генетической экспертизы. Сделаешь?
— Да, конечное, без проблем. Что-нибудь еще?
— Анют, и последний вопрос, он замки не менял в квартире? Я ключами последний раз пользовалась в ноябре 2019, когда была на симпозиуме.
— Не знаю, вроде бы, нет. Если не сможешь открыть — звони, у меня есть запасные. Ты же помнишь, я живу рядом.
— До завтра, Анют.
— Мамуль, машина готова, в институт я позвонил, отпросился на неделю. Звоним отцу? — Сева умел принимать молниеносные решения.
— Да. А что скажем? — мой мозг отказывался думать.
— Мамуль, папа про Аню, с который ты разговаривала, знает? — он нежно смотрел на меня.
— Знает, что у меня есть в Питере такая знакомая и все. А что?
— Сейчас скажем, что она просила срочно приехать. Ну, заболел кто-то, срочно просила приехать тебя…
— Давай…
Сева взял телефон. Позвонил:
— Папуль, привет. Занят?.. Извини, пару сек… Мамуле позвонили из Питера, ей срочно нужно туда попасть. Я отвезу ее… Конечное, папуля… Очень аккуратно… Отец, она самое дорогое, что у меня есть… Всегда… Она по телефону разговаривает… Вечером позвоню обязательно… Да… Слушаюсь, товарищ генерал…
Севка сдержанно улыбнулся.
— Все. Можем ехать. Мамуль, ты готова?
— Да, сына.
В начале ехали молча. Сева вел машину аккуратно и уверенно. Платка была свободна, хорошо расчищена от снега.
— Мамуль, ты может поспишь?
— Нет, Севочка.
— Тогда расскажи о нем.
— Что?