В три часа я его не разбудила. Проснулась в шесть от стойкого аромата кофе.
— Виолетта, ну ты и спать. Даже малознакомый мужчина не помешал, — пошутил куратор, протягивая мне чашку кофе и бутерброды.
— Два глотка кофе, затем марш умываться, потом допьешь кофе и позавтракаешь.
Пришлось подчиниться, настаивать на своем не хотелось, от неудобного положения во время сна затекла шея и разболелась голова.
Сходила в туалет, умылась. Отделение только начинало просыпаться. Общий подъем в семь. Вернулась в ординаторскую. Вячеслав Романович сидел на диване, пил кофе и читал свою книжку. Я вытащила из сумочки таблетку, он это заметил.
— Что за проблемы?
— Голова болит.
— А анальгетик здесь при чем?
— Чтобы не болела, — огрызнулась я.
— Виолетта, голова болит от кислородного голодания, спала неудобно. Таблетку убираем.
Что за напасть такая, почему все мужчины считают своим долгом мною командовать? Но повиновалась. Он встал, поставил свою чашку с недопитым кофе на стол.
— Сядь на стул, расслабь плечи и немного наклони голову вперед. Сейчас сделаю массаж и все пройдет.
— Не надо.
— Не надо что?
Я не ответила, но на стул села.
— Если не надо, чтобы не болела, то это садомазохизм называется. Если не надо массаж, то здесь тебя никто спрашивать не собирается. Поэтому сиди, молчи и наслаждайся.
Он положил руки на мои плечи и стал подушечками больших пальцев разминать мне мышцы шеи. Боже, как это было приятно. Какие у него сильные и, в то же время, нежные руки. Эти руки и эти прикосновения останутся со мною на всю жизнь, в то время я этого еще не знала. Я действительно расслабилась. На удивление голова перестала болеть.
— Спасибо.
— Это плата за плед. А ты внимательная и заботливая, Виолетта.
— Вы тоже.
— Пей кофе быстрее и трескай бутик: кофе стынет, бутик ждет.
Я выпила кофе с бутербродом, жизнь налаживалась. Но спать все-равно хотелось, хотя и проспала всю ночь.
— Пошли, время утреннего обхода. Уже почти половина восьмого.
Мы прошли по всем палатам, Вячеслав Романович со всеми побеседовал, всех послушал. У меня была задача мерить давление и следить за пульсом. У некоторых пациентов куратор попросил послушать сердце и все запомнить. Не надеясь на блестящую память, я кое-что записала.
В ординаторской он сделал отметку в историях болезни пациентов, со мной, по ходу работы с историями, разобрал весь обход.
— На сегодня все. Дежурство закончено. Спасибо. По домам и спать. Завтра в восемь на работе. И еще: повтори все о коронарной недостаточности. Да, Виолетта, халат и сменку можно оставить в моем шкафчике. У нас свободных нет, поэтому вселяйся ко мне, чтобы не таскать все это каждый день. На улице дождь. Зонт есть?
— Нет. До метро добегу.
— Сейчас подвезу. У меня машина. Подожди только.
Он куда-то ушел. Я ждать не собиралась. Спокойно переоделась, натянула джинсы, обула кроссовки. Халатик и туфельки убрала в шкафчик к Вячеславу Романовичу, положила фонендоскоп в сумочку и медленно вышла из отделения. По дороге встретила девчонок. Они только пришли, хотя уже было около десяти. У них практика начиналась в десять и в два они уже были свободны, о ночных дежурствах им никто не говорил.
Пока мы болтали, появился Вячеслав Романович.
— Я передумал. Поехали в библиотеку института. Поможешь литературу подобрать. Спать будешь ночью, — на ходу скороговоркой проговорил он и увлек меня за собой.
На ступеньках услужливо открыл зонт и спрятал меня от дождика. Добежали до стоянки, он открыл дверцу авто, я нырнула в машину.
— Едем в студенческую библиотеку. Она в твоей общаге? — спросил он, садясь в машину.
— Да.
— Вот и прекрасно, — он был немногословен.
Это было наше знакомство, первая встреча, первые сутки вместе. С этого момента я перестала принадлежать себе.