– Это платье выглядит неприлично, – резко бросил он. – Табита не может в таком виде появиться в свете.
– Доминик Риз! – возмутилась Люси. – Ушам своим не верю! Все женщины на балу будут выглядеть «неприлично», как ты соизволил выразиться, только потому, что у них хорошая фигура.
– Люси! Как можно так говорить! – сердито воскликнула леди Хантли, потрясенная вульгарностью дочери.
Однако Люси продолжила:
– У меня тоже «неприличное» платье, Доминик? А у мамы?
– Нет… мне так не показалось. Но ведь Табита моложе тебя.
– На несколько месяцев. Это так важно?
– Нет, конечно, но ты, Люси, замужем. А на Табиту будут пялиться все мужчины.
Табита не произнесла ни слова, к горлу подступил комок, сердце болезненно сжалось. Она не выдержала и опрометью бросилась вон из гостиной.
– Табита! – Доминик бросился было следом за ней, однако Люси успела поймать его за руку.
– Видишь, что ты натворил, безмозглый грубиян!
– Хватит! – не терпящим возражений тоном сказала леди Хантли. – Люси, пойди за ней.
Бросив на брата взгляд, полный презрения, Люси устремилась к двери, но Доминик опередил ее:
– Я сам схожу.
На осторожный стук Доминика ответа не последовало, и он приоткрыл дверь в комнату Табиты. Она сидела на кровати, накинув на платье халат и запахнув его у самого горла. Доминик прикрыл дверь и шагнул к девушке.
– Я приношу мои самые глубокие извинения за случившееся, – виновато проговорил он.
Табита вздрогнула от неожиданности, подняла глаза и тут же низко опустила голову. Лицо ее было мокро от слез, губы дрожали, и Доминик испытал жгучий стыд, а раскаяние буквально терзало душу.
Он сел на край кровати и осторожно взял руку Табиты.
– Табби, когда ты вошла, у меня дыхание перехватило, такой ты была красивой, не могу объяснить, что я почувствовал. – Доминик говорил тихо, медленно, старательно подбирая слова. – Я долгие годы считал тебя ребенком, чистой наивной девочкой, нуждающейся в защите. Поэтому мысль о том, что ты появишься на балу в таком наряде, вызвала у меня желание проучить всякого, кто осмелится на тебя посмотреть. Но я не имею права поступить подобным образом, даже подумать об этом.
Он замолчал. Табита продолжала хранить молчание, уставившись на свои колени.
– Люси абсолютно права, в твоем платье ничего неприличного нет, все леди надевают такие на бал. Я – глупец и грубиян, сам не знаю, что говорю. Умоляю, прости меня, Табби!
Табита перестала плакать, но обида не прошла. Она чувствовала себя униженной.
– Тебе не за что просить у меня прощения, – едва слышно произнесла она, высвободив руку. – Мне нужно было самой обо всем догадаться.
– Табби, ну посмотри на меня. Вот так-то лучше. Теперь снимай этот кошмарный халат и пошли вниз, нас ждут.
– Нет!
Доминик осторожно поднял ее на ноги.
– Послушай меня…
Табита в отчаянии замотала головой.
– Ты рассказал, как на меня будут смотреть. Я не хочу ехать на бал.
– Если даже на тебя будут обращать больше внимания, чем на других девушек, так это потому, что ты будешь самой красивой. Вот и все.
– Я никуда не поеду, – заявила Табита, и голос у нее дрогнул. – Пожалуйста, не заставляй меня!
Глаза ее вновь наполнились слезами, и Доминик привлек девушку к себе.
– О Господи, только, пожалуйста, не плачь! Я не вынесу этого.
Он ласково погладил ее волосы, упавшие ему на плечо, и подумал, какое наслаждение держать ее в объятиях, прикасаться к ней. Она была стройной и гибкой, волнующе женственной. Он вдохнул аромат лаванды, исходивший от ее волос, и, не сдержавшись, поцеловал в макушку.
Табита затаила дыхание, чтобы он подольше не выпускал ее из объятий. Он обнимал ее по-мужски сильно и в то же время так нежно, что с ее губ слетел тихий вздох. Доминик тут же опустил руки и шагнул назад.
– Табби, ты должна пойти, – настаивал он. – Мама и Люси ни за что тебя одну не оставят. Если ты откажешься, я буду виноват в том, что испортил им вечер. Мне бы очень этого не хотелось. – Он улыбнулся.
– Я, право, не знаю… – продолжала колебаться Табита.
– Табби, пожалуйста. – Он шагнул к ней, на лице его отразилось страдание. – Люси была права, когда обозвала меня безмозглым грубияном.
– Нет, – тихо возразила она. – Ты просто не можешь быть таким. – Она сделала паузу и сказала: – Хорошо, я поеду на бал, вот только сниму халат. Отвернись, пожалуйста.
Табита подошла к зеркалу, оглядела себя с ног до головы.
– Я могу повернуться? – спросил Доминик.
– Да.
Он повернулся и, стараясь не смотреть на нее, чтобы не смутить, взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
– Ты замечательно выглядишь.
Табита покраснела и улыбнулась.
– Я так и не успела тебя поблагодарить за фиалки.
– Сначала мне хотелось послать тебе крокусы, а потом я подумал, что фиалок мы не увидим до следующей весны. И остановил свой выбор на них.
– Они просто замечательные. Так мило с твоей стороны.
– А я их не помял?
– Думаю, нет. – Табита взглянула на букетик, приколотый к корсажу, чувствуя, что Доминик не сводит с нее глаз. – Все в порядке, не волнуйся.
Он взял ее за руку и повел к двери.
Бал у леди Кавана превзошел все ожидания Табиты. К тому времени когда прибыло семейство Риз, в зале, украшенном экзотическими пальмами и цветами, яблоку было негде упасть. Табита сразу забыла о своей стеснительности и не пропустила ни одного танца, тем более что от кавалеров отбоя не было.
Только она начала контрданс с юным Перегрином Коули, как вдруг заметила Амелию и, извинившись перед огорченным мистером Коули, поспешила к кузине, которая, едва завидев ее, тоже оставила своего кавалера мистера Пембери, подбежала к Табите и заключила ее в объятия.
– Табита! – воскликнула она. – Какая ты красивая! Правда, Майлз?
Майлз Пембери кивнул, с трудом признав в стоявшей перед ним красавице убого одетую бедную родственницу, с которой ему доводилось встречаться в Роксли.
– Да, дорогая, несомненно! – ответил он с улыбкой.
– Амелия, я так рада тебя видеть, – с жаром произнесла Табита. – Я не теряла надежды встретить тебя однажды и поблагодарить за все, что ты для меня сделала.
– Право, не стоит, – покачала головой Амелия. – Это такая малость. Ты мне лучше скажи, тебе хорошо у леди Хантли?
– Да! – просияла Табита. – Они все так добры ко мне! Я и мечтать не смела о том, чтобы поехать в Лондон. Не говоря уже о балах и светских приемах.
– Жила бы ты у нее, так ничего и не увидела бы.
– Скорее всего да.
– Уверена, мама до сих пор не может смириться со случившимся. А для меня день, когда ты перебралась к леди Хантли, был самым счастливым в моей жизни, честное слово!
Табита чмокнула кузину в щеку.
– Спасибо! Я еще… О! – Она не договорила, заметив обручальное кольцо на левой руке Амелии. – Поздравляю! Вы поженились!
– Да! – Амелия с нежностью улыбнулась мужу. – На прошлой неделе. Мы подумали, что можем задержаться в Лондоне до конца месяца, а медовый месяц проведем в Париже.
Табита снова обняла кузину:
– Амелия, я так рада за тебя!
– Спасибо, дорогая! – рассмеялась та в ответ. – А я еще больше за себя рада!
– Твоя мама тоже здесь? – спросила Табита, с тревогой оглядывая гостей.
– Нет, ей пришлось поехать к тете Бересфорд в Глостершир сразу после нашей свадьбы. Но Ричард в Лондоне. Впрочем, вряд ли он сюда приедет. А если бы и приехал, у него не хватило бы смелости подойти к тебе.
– Амелия, – покачала головой Табита. – Я чувствую себя виноватой в случившемся. Хуже всего то, что это произошло на твоей помолвке. Я так боялась, что у тебя все расстроится.
– Что ты, Табби! – весело возразила Амелия. – Я ведь ничего не знала о драке до тех пор, пока не ушел последний гость. А мама знала. Думаю, Леттерсби нашла Ричарда и рассказала об этом маме. Но та все скрыла. Ты же знаешь маму… никаких скандалов… все пристойно…
– Да, – кивнула Табита.