Выбрать главу

Люси шагнула в сторону, пропуская Табиту и не отрывая глаз от письма в ее руке.

– Входи, пожалуйста. Послание от очередного поклонника?

– В некотором роде да.

Люси видела, что Табите не терпится поделиться новостью, и не мудрствуя лукаво растянулась на неприбранной кровати, предложив Табите последовать ее примеру.

– Помнишь, я тебе рассказывала о преподобном Морвелле и его супруге? – начала Табита. – Ну, про супружескую пару, которая какое-то время заботилась обо мне сразу после смерти папы и мамы?

– Так это письмо от них?

Табита кивнула и тут же заулыбалась, увидев разочарование на лице Люси.

– А я-то думала, ты получила любовное послание, еще одно предложение руки и сердца…

– Ну что же, это и есть предложение, – ответила Табита, протягивая ей письмо.

Люси прочла, подняла глаза на Табиту и воскликнула:

– Какая же ты умница! Я всегда знала, что у тебя прекрасные рисунки, моя мазня не идет с ними ни в какое сравнение. Но никогда не думала, что…

– Так и я никогда не думала! Знаешь, никак не могу отделаться от мысли, что, может быть, он просто-напросто ошибся, или плохо разбирается в живописи, или миссис Морвелл не так его поняла…

Но Люси уже слушала ее краем уха. На ее миловидное лицо легла тень глубокой задумчивости.

– Профессиональный художник, – медленно проговорила она после продолжительного молчания. – А что особенного?

– Господи, Люси, я понятия не имею! Это все так беспокойно и в то же время приятно, но мне вовсе не хочется ходить по выставкам и выслушивать, как ругают мои картины.

– Табби, ты всегда себя недооцениваешь! – заулыбалась Люси. – Ведь их критика бывает очень полезна. Впрочем, их могут не критиковать, а хвалить, даже восторгаться ими. Я знаю многих дам, которые любят рисовать, но ни разу не слышала, чтобы кому-нибудь из них удалось продать хоть одну из своих работ. И еще я боюсь, как бы мама не сочла все это непристойным для леди.

Девушки задумались. Первой нарушила молчание Табита:

– Может быть, мне взять псевдоним, чтобы никто не узнал, кто я на самом деле?

– Пожалуй, это идея, – кивнула Люси и, соскочив с постели, устремилась к своему гардеробу. Выбрала платье и обратилась к Табите: – Сегодня же напиши этому мистеру Бизли, – решительно заявила она, оправляя нижнюю юбку. – И еще напиши в пансион, откажись от места, на которое так поспешно и необдуманно согласилась.

– Этого я делать не буду.

Люси перестала завязывать ленты на нижней юбке и сердито воззрилась на несговорчивую подругу.

– Неужели ты собираешься дни напролет тянуть лямку школьной учительницы, вместо того чтобы легко зарабатывать на жизнь продажей картин?

– Я смогу заниматься и тем и другим, – объяснила Табита. – В пансионе у меня будет своя комната, и я найду время для занятий живописью.

– То, что ты задумала, мне не очень нравится, – вздохнула Люси. Она надела платье с очень глубоким вырезом и, чтобы скрыть его, набросила на плечи фишю из тонкого кружева и заправила его за корсаж. – Не поможешь мне застегнуться?

Табита исполнила просьбу Люси и сказала:

– Не будем спорить, Люси. Мистеру Бизли я напишу, а о пансионе мне не хотелось бы говорить. Давай лучше сходим в парк погуляем, погода отличная.

– Пойдем, – улыбнулась Люси. – На тебя невозможно долго сердиться! Но порой мне ужасно хочется схватить тебя и хорошенько потрясти.

– Должно быть, это у вас семейное.

Люси рассмеялась, и, взявшись за руки, девушки вышли из комнаты.

Уже больше недели Табита гостила у Люси и Пирса. За это время они еще больше сдружились. Вместе осматривали достопримечательности. Побывали в соборе Святого Павла, в большом ботаническом саду Кью-Гарденз, в Британском музее, где находилась коллекция античных скульптур из Парфенона, привезенная лордом Элджином. Люси относилась к подруге в высшей степени заботливо. Доминик несколько раз просился в гости, но сестра не разрешила ему приходить.

О том, что Люси ему говорила, Табита не имела ни малейшего представления и, хотя обещала подруге во всем полагаться на нее, с каждым днем все сильнее тосковала по Доминику.

И однажды утром она наконец увидела знакомую фигуру. Доминик ехал на своем гнедом жеребце по парку, куда они с Люси приехали погулять. Скрыть свою радость Табита была не в силах.

– Люси, остановись, пожалуйста! – взмолилась девушка.

Люси, которую муж недавно научил править двуколкой, заколебалась, напряженно сжимая поводья. Однако, увидев счастливое лицо Табиты, все же остановила экипаж.

– Ладно, – сказала она. – Только недолго. Пирс сказал, что лошади не должны застаиваться.

Доминик, заметив девушек, подскакал к ним и так резко натянул поводья, что конь его остановился как вкопанный рядом с двуколкой. Он не сводил глаз с Табиты. В лучах раннего утреннего солнца она выглядела умопомрачительно красивой, только осунулась немного. Или это ему показалось, потому что на ней было темное платье? Девушка ему улыбалась. Доминик взял ее затянутую в перчатку руку, поднес к губам и нежно поцеловал.

– Я так расстроился, когда узнал о твоем нездоровье. Сейчас тебе получше?

Наградой ему был румянец, заливший ей щеки, и почему-то виноватый взгляд ее милых глаз.

– Я чувствую себя превосходно, спасибо, – ответила она немного натянуто и осторожно, но решительно высвободила свою ладонь из его руки.

Люси, радуясь, что о ней забыли, тихонько сидела, наблюдая за братом и самой ее близкой подругой. Беда в том, подумала Люси, что Доминик с самых юных лет добивался желаемого, стоило ему только захотеть, и простое человеческое счастье вряд ли удовлетворило бы его.

Мать рассказывала Люси, что все последние дни Доминик пребывал в унынии и стал просто невыносим. Значит, тактика была выбрана правильно, с чем Люси себя и поздравила.

Доминик мучился всю неделю. Не мог простить себе глупейшую вспышку ярости. Готов был сквозь землю провалиться от стыда, вспоминая боль и обиду в глазах Табиты. А ведь она считала его своим другом и защитником. Но он предал ее, как самый последний безмозглый ревнивец, бросив в лицо нелепейшие обвинения.

А ведь все дело в том, что он любит ее. И совсем потерял голову от этой любви. Он понял это ранним утром, когда был совершенно один, а если бы Люси не увезла свою подругу к себе, они с Табитой забыли бы о времени. Доминик безумно по ней скучал. Почему он раньше не понял, что любит ее?

Именно поэтому он сходил с ума при одной лишь мысли о том, что она может отдать свое сердце другому. Или уехать.

Однако это открытие не вызвало у Доминика восторга. Он был уверен, что Табита Монтекью не ответит ему взаимностью. Она слишком хороша для него. Два года прошло с тех пор, как он получил удар саблей по лицу, но до сих пор никогда не страдал из-за этого. Столько людей погибло на войне, в том числе его друг Кристофер.

Люси увезла Табиту к себе и не разрешала ему с ней видеться. Это доводило Доминика до бешенства. Он понимал, что сестра ведет какую-то свою игру и что со временем все прояснится. Но он не привык ждать и поэтому еще сильнее страдал.

Мучился он и мыслью о том, как вести себя с Табитой после случившегося. Сделать вид, будто ничего не произошло, было бы глупо. Это могло окончательно оттолкнуть девушку от него. А может быть, она вообще больше не желает его видеть?

Доминик долго думал, как ему поступить, но так ничего и не придумал. Не смог. Потому что для него это было вопросом жизни и смерти.

Доминик все сильнее и сильнее страдал от невозможности увидеться с Табитой. Хотел было посоветоваться с матерью, но раздумал. Не маленький, сам должен решать свои дела.

И вот, совершенно неожиданно, он увидел Табиту в парке. И как только взглянул на нее, все заранее заготовленные слова вылетели из головы, а на лице отразился восторг.

– Табби, мой долг – извиниться перед тобой, я вел себя безобразно, мне стыдно вспомнить об этом. Я сделал бы это раньше, но твоя компаньонка не допускала меня к тебе. – Он бросил взгляд на сестру. – Поэтому я пользуюсь случаем и умоляю великодушно простить меня.