Я сел. Он взглянул на часы и спросил:
"Сколько сейчас времени?"
"Видите же сами — пять!"
"А во сколько ты должен был вернуться?"
"Кажется, в три".
"Отвечай точно".
"В три!"
"Где ж ты был эти два часа?"
Ну взял он меня в оборот! Тут только я догадался, что передо мною новый директор. Если скажу, что спустил баллон, спросит, где запаска. Соврал, что испортился бензонасос… еле-еле, мол, починил. Так с трудом отвязался от него… С того дня и началось…
— А как фамилия этого директора? Может, я его знаю?
— Петросян Ашот.
— А, Ашот-ага! Он опытный и знающий работник! Пендикули хмыкнул, покачал головой.
— Да уж куда там! За какую-нибудь неделю прибрал к рукам весь автопарк. Попробуй только при нем "слевачить"! Тут же попадешься! А шоферы… что, бывало, на ходу дремали, теперь широко глазки раскрыли. Завсегдатаи шашлычных, что носили фуражки набекрень, выпрямили козырьки, за руль стали садиться прозрачные, как стеклышки. Собраний стало меньше, да зато порядка больше. Каждую минуту учитывали. А рядом с Доской почета появилась черная доска — для рвачей и лодырей…
— Ты о себе расскажи!
— Ну, уж если рассказывать о себе, то одним из первых на эту самую черную доску попал я, братец. Так опозорился, что готов был сквозь землю провалиться! Давай-ка опрокинем по рюмочке, пока в водку мухи не нападали!
Пендикули протянул руку к рюмке, но выпить не успел. Внимание его привлек "газик". Разбрызгивая из-под колес дождевую воду, он остановился прямо перед нашим окном. Из "газика" вышел высокий мужчина в кителе. Пендикули, вытянув шею, вглядывался в него, словно хотел узнать. И пока этот человек в кителе шел по залу в поисках места, просматривал меню, Пендикули не сводил с него взгляда. Человеку в кителе подали чайник чая. Пендикули осушил рюмку.
— Знакомый, что ли? — спросил я.
— Похож на Салтыка Годжали, моего бывшего башлыка. Но что-то сильно изменился. Может, его брат? Ну да ладно! Кто бы ни был, какая разница? Слушай дальше. Кажется, была суббота, и погода в тот день стояла неплохая… Настроение у меня было отличное. Хотел пойти погулять немного, но… Опять соблазнился! В субботу "налево" заработать — раз плюнуть! К концу дня вернулся в гараж, гляжу — люди толпятся возле черной доски, будь она неладна! Разглядывают, смеются: "Вот так поддели!" "Получил по заслугам!"
"Кого это там пропесочили?" — подумал я и тоже подошел к доске. Люди расступаются, дорогу мне освобождают.
Как глянул на карикатуру, волосы поднялись дыбом. Себя узнал! Нарисовали меня так: по дороге мчится машина, в кузове полно людей, а я высунулся из кабины и протягиваю к ним руку. В ладонь так и летят рубли… Под рисунком подпись: "Пендикули, Пендикулп, влюбился он в рубли". Один из наших шоферов, весельчак Байджан, увидел, что я стою позади него, и говорит ехидно: "Стишки-то неплохо зарифмовали". Обернулся да так и прыснул мне в лицо.
Я весь холодным потом покрылся. В глазах потемнело, голова закружилась. Покачиваясь, отступил назад, как будто из-под ног стала уходить земля. Байджан заметил мое состояние, смутился, взял под руку, усадил на скамейку. Я задумался, уронил голову на грудь. Не знаю уж, сколько времени я так сидел, но вдруг перед моими глазами предстала Абадан. Я так и подскочил. Смотрю — никого нет. И шоферы все разошлись по домам, чтобы не мешать мне думать…
— А кто такая Абадан?
— Абадан? — Пендикули удивленно взглянул на меня. — Разве я тебе не говорил о ней? Она счетоводом работает в автопарке. И такая красавица, такая красавица, что глаз не оторвать. Не знаю, как для других, но мне она кажется такой. С первого дня, как я ее увидел, влюбился в нее. И она ко мне относилась неплохо. А я, если день ее не увижу, места себе не нахожу. С нетерпением ждал субботу. В субботние вечера мы ходили в парк, потом на берег Мургаба. Садились рядышком, смотрели на звезды, на луну, мечтали… Словом, любили друг друга. Даже о дне свадьбы договорились… Вот кто такая Абадан! Теперь же я сидел на скамейке, смотрел на черную доску и думал, как отнесется к моему позору Абадан. Сказать по правде, больше всего я из-за нее и переживал. Я бывал у нее дома. Старушка мать приветливо встречала: "Заходи, сынок, заходи!" Не знала, где усадить, чем накормить. "Наверное, проголодался, дорогой?"
Я шел к дому Абадан и думал, как они встретят меня. Встретили — хуже не бывает. Стою в дверях, а старушка моя сидит на веранде, лицо хмурое, чай пьет. Хоть бы пройти пригласила. Мне бы надо повернуться да уйти, по не могу. Ноги словно прилипли к полу. Наконец набрался духу и спросил, дома ли Абадан. Старушка не торопясь пробурчала: