И вот теперь Кара сидела, скрестив ноги, на каменной скамье у старшей школы Отэмн-Фоллс, делала домашнюю работу и ждала.
Из школьных ворот высыпали ученики, спеша домой. Некоторые задерживались, чтобы посидеть на скамьях и под деревьями и поболтать с друзьями. Неподалеку – настолько, что она могла слышать разговор, – стоял Зак, успевший собрать вокруг свой двор, состоящий из членов команды по плаванию.
Один их них, с пугающей скоростью выпив синий Gatorade[3], спросил:
– Так твои родители в эти выходные уезжают из города?
Зак ковырял ботинком асфальт.
– Ага. Сегодня уедут и не вернутся до Хеллоуина.
– О, чувак, нам точно стоит устроить хеллоуинскую вечеринку! – вмешался другой парень, с обесцвеченными волосами. – Шафт, у тебя еще осталась та дымовая машина, которую ты так и не вернул кузену, верно?
Когда Шафт – похититель дымовой машины – кивнул, парень с обесцвеченными волосами вскинул кулак.
– Давай, чувак!
Зак оглядел всех, заставляя ждать ответа. Наконец он рассмеялся и кивнул, а его друзья загудели и захлопали так, что спугнули птиц с дерева.
Парень с Gatorade стал открывать вторую бутылку.
– Ты такой счастливый. Обожаю твоих родителей. Их всегда нет в городе. А в детстве ваши горничные давали нам самые большие шоколадки.
Обесцвеченный блондин похлопал говорившего по спине.
– Эй, дружок, помедленнее. У тебя ж там не водка? Потому что если водка – придется поделиться.
Парень ревностно прикрыл бутылку.
– К твоему сведению, я насыщаюсь жидкостью. И здесь нет ничего, кроме силы чистых электролитов.
Карандаш Кары замер над домашним заданием по математике. Ей не требовалось видеть Зака, чтобы знать: он улыбается и кивает, позволяя друзьям восторгаться по поводу того, какой бомбической обещает быть вечеринка.
Считалось, что Зак организует самые потрясающие вечеринки. Все началось с его дней рождения: ледяные скульптуры, контактные зоопарки, шоу, которого все ждали каждый декабрь, когда были младше. Но теперь, когда Кара задумалась об этом, она не могла вспомнить, чтобы на тех вечеринках были родители Зака – торт всегда выносила экономка.
Сигнал машины прервал ее мысли.
Головы людей вокруг повернулись на звук, потом – к Каре. И вот уже второй раз за день все взгляды оказались прикованы к ней.
– Только я подумала, что сегодняшний день хуже быть не может, – проворчала она.
Со стороны парковки снова посигналили. И в третий раз.
Чем она это заслужила?
Только удача могла спасти ее от гнева матери, которая стояла у открытой машины – одна рука наготове над гудком, другой она нетерпеливо махала Каре.
Кара не собиралась бежать на собственную казнь, но решила немного ускорить шаг. Когда она проходила мимо Зака, тот насмешливо заметил:
– Кажется, у кого-то неприятности.
Не сбавляя шаг, она вскинула руку с поднятым средним пальцем в его направлении. Кара не видела лица Зака, но ее вполне удовлетворил смех его приятелей, который последовал за жестом.
– Необязательно было так гудеть, – пробормотала по-английски Кара, проскользнув на пассажирское кресло.
– Почему бы и нет? – отозвалась мама, заводя двигатель и направляя маленькую красную машину к выходу. – Едва ли это могло опозорить тебя больше, чем ты сама себя опозорила, чуть не устроив драку в столовой.
Она говорила на смеси английского и китайского.
И когда только мама успела узнать? Должно быть, через шпионскую сеть родителей китайских иммигрантов.
– Это не я…
– Хватит. Даже слушать не хочу, – мама смотрела вперед, на дорогу. – Дома поговорим.
– Но…
– Хочешь, чтоб мы попали в аварию и погибли? Так и случится, если и дальше будешь болтать. Мне нужно сосредоточиться.
Подавив стон разочарования, Кара откинулась в пассажирском кресле. За окном проносились линии электропередачи. Она потеряла счет, сколько раз мама говорила это, относясь к вождению как к экстремальному виду спорта, в который «играла» только потому, что это необходимо для выживания. На дороге слишком многое мама не могла контролировать: светофоры, пешеходов, другие машины. Как выражался инструктор Кары по вождению: «Когда ведете машину, все на дороге идиоты».