Выбрать главу

Чаусов ушел, и Каратов остался в кабинете со своим заместителем – Бацаем. История этого здоровяка-тяжелоатлета проста как апперкот. В восемьдесят седьмом году на соревнованиях в Южно-Сахалинске Бацай имел несчастье заступиться за одну из местных девиц, забредшую в гостиницу в поисках развлечений. Услышав крики из соседнего номера, без пяти минут чемпион Союза по боксу выбил плечом дверь и сгоряча искалечил двух жителей далекой солнечной республики, за что и получил три года.

Отсидев на "зоне" в Смирных, возвращаться во Владивосток Бацай не захотел. Решил остаться в Южном, устроившись охранником в одну из фирм. Там его и нашел Каратов, а позже переманил к себе в "Круг". Оказалось, бывший спортсмен, он же отчисленный в свое время студент Дальрыбвтуза, неплохо разбирается в рыбном промысле и знаком с промвооружением и БМРТ, и эРэСов. Не прошло и года, как Бацай стал у Каратова заместителем, а заодно уж и телохранителем, сопровождая директора всякий раз, когда нужно было встретиться с кем-то из клиентов вне стен "Сахинцентра".

Выслушав Каратова, Бацай в раздумье помял ручищами свою коротко стриженую голову и сходу предложил встретить Гарца в темном углу и свернуть ему шею.

– Ну, этого пока не требуется, – заметил директор. – Я полагаю, сначала нужно дать понять Гарцу и остальным, что и мы на Сахалине что-то значим… Слушай, Олег, ты ведь наш рыбсовет знаешь?

– Знаю. А что?

– Надо бы встретиться с председателем, переговорить… А я постараюсь кое-что сделать в обладминистрации.

На этом и уговорились.

А недели через полторы Каратов позвонил Гарцу.

– Борис Моисеевич, вы что-нибудь про олимпийскую систему на рыбном промысле – знаете?

– Как вы сказали? Олимпийская система? На промысле? Гм-м… Какая-то чушь. наверное?

– Ну, не скажите! Наш рыбсовет считает, что это дело очень даже перспективное,- спокойно продолжал Каратов. – В чем смысл этого новшества – знаете?

– Да уж объясните, будьте любезны.

– Все очень просто: квоты изначально распределяются поровну между всеми промысловиками, вне зависимости от того, кто сколько судов имеет. А вот вести промысел разрешается строго ограниченное время – скажем, ровно неделю. Это вроде бы как контрольное время, понимаете?

– Ну-ну, – теперь Гарц слушал очень внимательно.

– Через неделю комиссия смотрит, кто сколько квот освоил. И если, скажем, у вас выловлено меньше всех, ваши оставшиеся квоты изымают и передают тем, кто удачливее вас. Это и называется – "олимпийская система".

Гарц прикусил губу. Вот так-так! Не надо быть опытным промысловиком, чтобы понять главное: при такой системе в выигрыше окажется тот, у кого больше судов. И у кого промвооружение лучше. У Гарца, например, четыре судна. Вроде бы и много, но… какие это суда? Старье с выработанным процентов на семьдесят ресурсом. С каратовcкими и не сравнить…

– А откуда у вас такие сведения насчет рыбсовета? – отбросив всякую дипломатичность, напрямую спросил Гарц. Он уже понял, что серьезной схватки с москвичом не избежать, и теперь старался извлечь из этого разговора как можно больше полезной информации.

Но Каратов лишь невнятно хмыкнул в ответ, попрощался и положил трубку. "Одно из двух: или он берет меня на испуг, или у него, действительно, половина рыбсовета в кармане", – подумал Гарц. И позвонил Фалееву.

– Я мыслю так, Боря: этот парень нам что-то готовит, – предположил Фалеев. – Мне даже кажется, что вопрос об этой олимпийской системе практически уже решен.

– И ничего нельзя сделать? – спросил Гарц. И столько сарказма было в этом вопросе, что Фалеев чуть не поперхнулся на том конце провода. Бывший работник горкома, волей судеб ставший предпринимателем, Фалеев совершенно терялся, когда требовалось найти в сложной ситуации нестандартное решение. Гарц хорошо знал эту слабость исполнительного директора СП "Посейдон" и беззастенчиво этим пользовался – прежде всего, естественно, в своих собственных интересах.

– Ну а что ты предлагаешь? – спросил после паузы Фалеев.

– Я думаю, нам надо встретиться… Скажем, сегодня в пять, у меня в офисе. Устраивает?

– Да, конечно.

– Позвони Кравцову в "Сакуру", потом… Кто в "Куросио"? Сафонов? Ну, его пригласи… В общем, поищи людей, Василий, поищи. Человек пять, ну, шесть, я думаю, хватит.

Рыбопромышленники собрались точно к назначенному времени. Оказалось, почти все уже слышали о новшестве, которое вроде бы собирались предложить на предстоящем рыбопромысловом совете. И уж точно все были согласны с Гарцаем и Фалеевым: "олимпийская система" в распределении квот для сахалинцев – неприемлема.

– Это что же получается? У кого плавсредств больше, тот и на коне? – гендиректор "Сакуры" Кравцов обвел собравшихся долгим вопрошающим взглядом. – А если я пока средств не имею, чтобы суда купить? У Каратова прикажете их брать – в аренду?

– Можно и в бывшем "Сахрыбпроме" их нанять, – сказал кто-то. – Но тогда квот на них не дадут. Нужно, чтобы свои суда были…

– Да этот москвич, я гляжу, скоро всех нас к рукам приберет! – подал голос Сафонов – крупный мужчина лет пятидесяти, с лицом бывшего партаппаратчика. – Ишь ты, без году неделя на Сахалине, а уже всех нас, считай, под себя подмял!

– А ты как думал, Юрий Семенович? – подлил масла в огонь Фалеев. – Каратов – он такой! Ты вот со своими японцами три месяца БМРТ не мог в море вывести, неделями по кабинетам ходил, вопрос утрясал да согласовывал… А Каратов четыре судна из Штатов пригнал – и сразу же их на промысел отправил. Вот так! И хоть бы кто ему слово сказал… Кстати, я эти суда в Корсакове видел, на рейде стояли. Красавцы! Я бы с таким флотом все сахалинские квоты за одну путину выбрал.

– Как, и мои квоты – тоже? – улыбнулся Гарц. – Ну ты, Фалеев, и жук! Так и скажи, что не на свой "Посейдон", а на каратовский "Круг" работаешь.

Шутка несколько разрядила обстановку. Сообща стали думать, что бы такое предпринять в сложившейся ситуации. В конце концов, решили послать в Комрыболовства коллективный протест против "олимпийской системы". А на сентябрьском заседании рыбсовета уговорились дружно выступить против нового порядка распределения квот, напирая при этом главным образом на устаревший флот и неизбежное снижение объема продукции, предназначенной для внутреннего рынка.

На следующий же день в Комрыболовства была отправлена отчаянная телеграмма.

Ответ пришел на удивление быстро. Из Комитета сообщали, что не считают целесообразным вмешиваться в деятельность сахалинского рыбопромыслового совета, как неподконтрольного органа. И тогда Гарц и все остальные поняли: первый раунд начавшейся схватки остался за Каратовым.

А в двадцатых числах сентября, аккурат накануне заседания рыбсовета, Гарцу позвонил Малюгин.

– Я слышал, у тебе проблемы?

– Если бы только у меня! У нас у всех проблемы, – поэжаловался Гарц. – Того и гляди, придется вообще суда на прикол поставить.

– Да ты не расстраивайся, Борис. Может, все еще и образуется, – успокоил его Малюгин. Поговорили еще о каких-то пустяках, на этом и распрощались. Так что Гарц даже не понял, зачем звонил ему капитан, чего хотел?..

На следующий день в здании бывшего "Сахалинрыбпрома", в зале на третьем этаже, собрался рыбопромысловый совет. Народу набилось в зале, как говорят рыбаки, под жвак: распределяли квоты на предстоящую путину, а какой промысловик такое событие пропустит?

Квоты распределили на удивление быстро. Принцип распределения остался прежним: согласно поданным заявкам и с учетом рыбодобывающих мощностей. Что же касается "олимпийской системы", то о ней на рыбсовете даже не вспоминали. Чудеса, да и только!

Каратов был внешне спокоен. Он сидел и слушал, о чем говорят члены рыбсовета. Напомнив рыбакам, что все нарушения правил рыболовства будут немедленно пресекаться, а виновники – лишаться промысловых билетов и квот, председатель совета Харитонов объявил об окончании заседания. Каратов медленно поднялся со своего места, подошел к председателю совета и негромко сказал ему что-то, буквально несколько слов. Потом резко повернулся на каблуках и вышел из зала.

полную версию книги