- А, Универ, привет. - Дыхание его было хриплым и слова с трудом проходили через горло. И все же он попытался усмехнуться. Я поморщился от этого обращения. Оно мне никогда не нравилось. Отправляясь служить в армию, вообще никому не говорил, что мой отец ректор университета, но Хлеб каким-то образом прознал об этом и с его подачи дурацкое прозвище намертво ко мне прицепилось.
- Вот я и нашел тебя. Теперь тебе придется за все ответить: и за тех ребят, которые погибли по твоей вине, и за Машеньку.
- А, так это твою шлюшку мы тут объезжали? - Он усмехнулся и покосился в сторону дивана. - Хороша кошечка! Жаль, что мы не успели увезти ее. Такие лапочки у нас очень востребованы. От клиентов отбоя бы не было. - Вот что Иван сделал - продал Машу в бордель. Зная Хлеба, можно было точно сказать, что ничего хорошего ее там не ждало. - Да ты не переживай, мы ее немного "поучили", как удовольствие доставлять. Правда, она у нас только ротиком работала. Но он у нее просто... - ублюдок захлебнулся своими словами, потому что я со всей силы двинул ботинком ему в живот, заставив скрючиться еще сильнее. Глухо застонав, он схватился за рану, между пальцев побежала темно алая кровь. Как бы не перестараться, а то сдохнет раньше, чем успеет ответить за все, что сделал.
- Заткнись, урод! - Еще один смачный пинок, на этот раз под ребра. Несмотря на попытки себя сдержать, в моих венах кипел адреналин и требовал крови врага. Я прижал пистолет к его паху и прошипел:
- Хочешь я сделаю так, что до конца жизни ты будешь писать, как девочка? Тогда открой свой вонючий рот и скажи о моей девушке еще какую-нибудь гадость. - Ублюдок промолчал, хватая ртом воздух. Я очень хотел нажать на курок, чтобы отстрелить уроду его вонючие яйца к чертям собачьим. О последствиях в ту минуту я совсем не думал. Перед глазами было только истерзанное тело любимой. Нервы были натянуты до предела, еще мгновение и прозвучит выстрел. От расправы Эда спасла подоспевшая подмога. Услышав звук подъезжающих автомобилей, я поспешно встал, бросив на ходу поверженному врагу: "Можешь считать, что тебе сегодня крупно повезло". Он, кажется, меня уже не услышал, опять потеряв сознание.
- Пушку спрячь. Трупы я возьму на себя, - тихо проговорил Миша, глядя мне в глаза, - ты не стрелял, только прикрывал меня. - Я кивнул, соглашаясь с ним. Он был при исполнении и имел право применить оружие, если того требовала ситуация. Максимум, что ему грозит за три трупа - это несколько объяснительных. Со мной же дело обстояло совсем по-другому. Я гражданский, хоть и имел разрешение на ношение оружия. За убийство я мог схлопотать по полной программе. То, что стреляли из двух разных пистолетов, никто после Мишиных показаний сильно разбираться не будет - преступники обезврежены и ладно. Опровергнуть нашу версию все равно некому: трупы, как известно, отличаются невероятной молчаливостью, а Хлеба, если он и выживет с таким ранением, никто особо слушать не станет.
В том доме у Мишки была прекрасная возможность избавиться от соперника в моем лице за Машину руку и сердце. Он мог всего лишь не брать на себя всю вину, а ткнуть в меня пальцем и сказать правду. Я бы благополучно отправился греть нары где-нибудь на севере нашей необъятной Родины, а он бы остался утешать Машу. За время моего отсутствия он убедил бы ее выйти за него замуж и наша история бы на этом закончилась. Но он не сделал этого.
Снаружи послышались быстрые шаги множества ног, через секунду кто-то одним мощным ударом вышиб дверь, которая, не стерпев такого грубого обращения, отлетела в сторону. Десятка полтора вооруженных до зубов мужчин ворвались в дом, а вместе с ними и ледяной воздух. Я на всякий случай поднял руки и спокойно сказал: