Но после, полностью сбитая с толку и раздавленная тяжестью этого дня, я всё же рискую переступить порог, и меня сразу же встречает настоящая домашняя атмосфера, которой мне так не хватало.
Почему я не вернулась намного раньше?
Моё скованное тело мгновенно расслабляется, окутанное теплом и мыслями, что всё здесь так, как было раньше. До моего дня рождения. До встречи с Алеком и этой новой, чуждой мне жизни.
Мама хлопочет на кухне с духовкой, обеспечивая моему желудку приятное предвкушение царящими запахами в воздухе. Свет включен везде, яркий, как солнечный день, он заполняет дом уютом, будто из этого места чудом изъяли все прошлые события, произошедшие буквально несколько дней назад. И мне становится необычайно хорошо, словно я вернулась домой после долгих месяцев отсутствия в нём.
Всё здесь по-прежнему, не хватает только одного значительного элемента – отца, что происходит впервые за последние два года. Вопрос, почему мама вернулась без него, вертится на кончике языка всё то время, что остаётся до ужина, когда мы перебрасываемся с мамой фразами, накрывая столик в гостиной. Я уговорила её разместиться здесь, будучи ещё неготовой смириться и отбросить все видения, преследующие постоянно, когда нахожусь на территории кухни. Гостиная тоже навеивает что-то неприятное, но в ней я хотя бы могу нормально поесть, изголодавшаяся и соскучившаяся по маминым блюдам.
За ужином мы обмениваемся в основном мелочами и некоторыми подробностями, относящимися к отношениям с Алеком. Что-то в её оживившимся взгляде не даёт мне начать разговор, испортив такой приятный момент. Но тогда, когда всё ей выкладываю и темы разговоров, наконец, исчерпываются, я всё же рискую задать свой вопрос.
– Мам, почему папа не вернулся с тобой?
И мгновенно же вижу, как испуганно она реагирует.
За весь вечер я искусно могла уйти от любого вопроса, что по ответу должен был меня разоблачить. Но, клянусь, моё лицо, должно быть, выглядело именно так, как выглядит её сейчас, когда я перебирала уместные варианты, с помощью которых не выдам себя.
Мама что-то скрывает.
Выражение её лица охватывает некая неуверенность. По губам скользит тень принуждённой полуулыбки, но смотрит мама открыто, не отводя взгляд. Как будто она не решалась мне что-то сказать, а теперь, когда я начала первая, ей уже не так сложно. И это усугубляет мою нервозность.
Боже, что же такого должно было случиться?
– Папа не сможет приехать из-за нового проекта, – наконец-то отвечает она, немного растягивая паузы между словами.
Это должно звучать, как само собой полагающиеся, но что-то в сказанном не так. Я не сразу это понимаю, но её пристальный взгляд, явно ожидающий от меня реакции, помогает осмыслить слова до конца. Всё дело в том, в каком времени она их произнесла. Я молчу, просто уставившись на маму, и жду, что она добавит что-нибудь ещё, но этого не происходит.
– Что значит «не сможет»?
– Об этом я и хотела с тобой поговорить, – напоминает она, но по виду теперь она держится намного увереннее.
Мама больше не выглядит так, словно этот разговор может предвещать что-то плохое. И говоря следующее, я практически убеждена, что она репетировала свою речь множество раз, потому что невозможно быть настолько идеально спокойной:
– Милая, поверь, я сама не рада, что так получается, – начинает она, и что бы она ни сказала дальше, мне оно не понравится. – Но тот проект, над которым папа работал весь последний год, он… – Она вздыхает. – Руководство твоего отца считает его настолько рентабельным, что попросили его непосредственно и вести данный проект. – Мне кажется, что я медленно погружаюсь в воду, а мамин голос становится отдалённым. – Твой отец так хорошо руководил филиалом в нашем городе, к тому же, вывел его на новый уровень, что данный факт ни от кого не ускользнул…
– Что ты хочешь этим сказать? – перебиваю я, потому что знаю, что мама ходит вокруг да около.
Она просто желает преподнести всё, как что-то хорошее.
Мои глаза остро впиваются прямо в её, и она их поспешно отводит, снова вздыхая.
– Нам придётся пожить в другом городе какое-то время, – она жестом рук пытается изобразить этот временной промежуток в воздухе, – год, может быть, два.
Уставившись на неё, я не замечаю, как много игнорирую из сказанного, переспрашивая лишь одно: