Неизвестность. Которая меня пугает не меньше, чем Алека.
Но я же не собираюсь толкать его с края, переходя ещё больше границ?
Нет, он нужен мне здесь. На мне. Просто, чтобы его губы никогда не покидали моих. Я всего лишь хочу наслаждаться им вечность, пусть это и малая часть того, что действительно хочу получить.
Я не захожу дальше и не пробую спровоцировать Алека на это, но и от себя отпускать его не собираюсь даже на миллиметр. Пальцы бегло проходятся по слабой щетине на его лице, поглаживая впалые скулы. Он слегка расслабляется, но сердце колотится с удвоенной скоростью, отдаваясь ударами по моей груди. Его рука скользит вверх с моего бедра на изгиб талии, и он сжимает её, глубоко вдыхая. Его губы прокладывают себе путь вниз, находя пульс на моей шеи.
– Не могу поверить, что ты вообще рассматривала вариант, что это сможет как-то повлиять на нас. Какая разница, где мы будем находиться, принцесса, – шепчет Алек, будоража дыханием все мои нервные окончания. – Пусть даже на другом конце Света…
Неожиданно он замолкает на полуслове. Его губы целуют мой подбородок, двигаясь вверх к моему рту. Но когда он достигает его, Алек не делает того, чего ждала, предвкушая всем телом. Он приподнимается надо мной ровно настолько, чтобы его глаза находились напротив моих.
– Хотя… «на другом конце Света» звучит довольно заманчиво.
Я моргаю, мгновенно вылетая из омута страсти.
– Что?
Неуверенный тон его голоса звучит достаточно напряжённо:
– Я думаю, что это хорошая идея уехать из города.
Я не верю своим ушам.
– Разве ты сам не говорил, что в поместье безопаснее всего?
Брови Алека создают хмурый изгиб. Он долго смотрит в мои глаза, словно теперь сам запутывается в сказанном. И ему что-то не даёт покоя, я отчётливо вижу это в его глазах. Его взгляд заставляет меня напрячься, будто может предвещать кое-что плохое. Поэтому, когда Алек внезапно начинает натягивать свою рабочую ухмылку, я ей ни на секунду не верю.
– Говорил. Но полагаю, у нас ещё есть время всё обдумать и решить, что лучше, – озвучивает он, вместо того, что у него действительно на уме.
Алек мне чего-то не договаривает. Я вижу, как в его голове усердно прокручиваются мысли, но он не посвятит в них. И это никогда не станет слишком простым, чтобы я могла так легко мириться с его скрытностью. На меня что-то давит. Давит прямо на грудь, и это не тяжесть тела Алека.
Но есть и во всём сказанном кое-что поистине хорошее. Кем бы ему возможно ни предстояло стать, он не собирается этого делать без меня. И данное понимание намного сильнее всего прочего. Оно растапливает сердце, заставляя многое откинуть на второстепенный план. Мы вместе, несмотря ни на что. Поэтому сейчас я не собираюсь с ним спорить.
– Ты прав, – соглашаюсь я. – У нас ещё есть время.
Теперь ухмылка на его губах преобразуется в лёгкую улыбку, расслабленную и искреннюю. Алек склоняется к моему лицу, собираясь ещё раз поцеловать, как неожиданно раздаётся за стеной сигнал будильника, и он резко отстраняется назад, усмехаясь и качая головой.
Удивлённая, смотрю на часы – «6:00», не веря, что, оказывается, проспала всю ночь. Когда вновь поворачиваюсь к Алеку, собираюсь что-нибудь сказать ему, но передумываю. Его взгляд так многозначительно блуждает по моему лицу, что слова сейчас кажутся лишними. И никто из нас не осмеливается нарушить тишину, пока за стенкой не слышатся шаги, а затем звук воды, включившегося душа.
Алек томно вздыхает, по-прежнему не разрывая со мной взгляда.
– Мне пора, – шепчет он. – Думаю, будет плохо, если твоя мама застукает нас вместе в постели. Уверен, что мне уже не помогут никакие кулинарные навыки, чтобы заполучить к себе её расположение.
Я улыбаюсь в ответ и, приподняв от подушки голову, быстро целую его в изогнутый в дразнящей ухмылке уголок губ. Положив голову обратно, едва касаясь обвожу указательным пальцем место своего поцелуя, и Алек на мгновение прикрывает глаза, задерживая дыхание.
– Ну… тогда тебе придётся сражать её умением выкручиваться, болтая всякую милую чушь. – Я снова улыбаюсь, когда его глаза открываются, и он приподнимает бровь. – Она купится, обещаю. Я же купилась.
Ещё секунду Алек старается выглядеть возмущённым, но затем всё же усмехается.
– Чёрт, кажется, меня раскусили. Скоро у меня не останется ничего, чем смогу тебя поражать.