Поначалу Чарлз не поразил воображение Трейси, хотя она сознавала, что в Филадельфии он считался завидным женихом. Этот тридцатипятилетний мужчина, ростом пять футов десять дюймов, с редеющими рыжеватыми волосами, карими глазами и серьезными, педантичными манерами, был богатым и преуспевающим отпрыском старинной филадельфийской семьи. Занудный богатей, решила Трейси.
И, словно угадав ее мысли, Чарлз перегнулся через стол и прошептал:
– Отец уверен, что в роддоме ему подменили младенца.
– Почему?
– Потому что я – сплошной атавизм. Не согласен с тем, что деньги – начало начал и основа основ жизни. Только не проговоритесь отцу о том, что я вам рассказал.
От этой подкупающе безыскусной искренности у Трейси потеплело на душе. «Интересно, каково быть замужем за таким мужчиной – человеком, принадлежащим к истеблишменту?» – подумала она.
У отца Трейси ушла вся жизнь на то, чтобы организовать дело, но такое незначительное, что Стенхоупы только усмехнулись бы его мизерности. «Стенхоупы и Уитни никогда не породнятся, – размышляла Трейси. – Нефть и вода. И нефть – это именно Стенхоупы. Господи, о чем это я, идиотка? Тешу свое эго. Мужчина пригласил меня пообедать, а я ломаю голову над тем, хочу ли за него замуж. Скорее всего мы больше никогда не встретимся».
– Надеюсь, вы завтра не заняты и согласитесь со мной пообедать?.. – спросил в это время Чарлз.
Филадельфия – это своеобразный рог изобилия, где есть что посмотреть и есть чем заняться. Субботними вечерами Трейси и Чарлз ходили на балет и слушали Филадельфийский оркестр под руководством дирижера Рикардо Мути. А по будням исследовали Нью-маркет и уникальное собрание магазинов на Сосайети-хилл. Ели сырные стейки в уличных кафе в Джено и обедали в кафе «Ройал», одном из самых фешенебельных ресторанов в Филадельфии. Делали покупки на Хэд-Хаус-сквер и бродили по Филадельфийскому музею искусств и Роденовскому музею.
Трейси задержалась у статуи «Мыслитель». Взглянула на Чарлза и улыбнулась:
– Это ты!
Чарлз не слишком любил физические упражнения, зато Трейси их обожала, и утром по воскресеньям они трусили по Уэст-ривер-драйв или по набережной Шуйлкил-ривер. По субботам вечером она ходила на занятия тай-чи-чуан и через час уставшая, но взбодрившаяся шла домой к Чарлзу. Он оказался поваром-гурманом и готовил для себя и Трейси экзотические блюда вроде марокканской бистиллы, или гоубули – китайских паровых пирожков, или тахин-де-пулет-о-ситрон, то есть цыпленка с лимоном.
Чарлз был самым пунктуальным человеком из всех, кого знала Трейси. Однажды она опоздала на пятнадцать минут на обед, и он был так недоволен, что испортил весь вечер. С тех пор Трейси поклялась приходить к нему всегда вовремя.
Трейси, с ее небольшим сексуальным опытом, казалось, что Чарлз занимался любовью точно так же, как жил – педантично и очень правильно. Однажды она решила особенно понравиться ему в постели и настолько шокировала Чарлза, что почувствовала себя чуть ли не сексуальной маньячкой.
Забеременела Трейси неожиданно и сначала растерялась. Чарлз не поднимал вопроса о браке, а Трейси не хотела, чтобы он считал себя обязанным жениться из-за ребенка. Она не знала, решится ли на аборт, но и мысль о том, чтобы завести ребенка, пугала ее. Сумеет ли она воспитать ребенка без отца? И хорошо ли это по отношению к самому малышу?
Однажды вечером, после ужина, Трейси решила открыться Чарлзу. Приготовила ему у себя дома кассуле, но так нервничала, что пережарила блюдо. Поставила перед ним обуглившееся мясо с фасолью и, позабыв отрепетированную речь, внезапно выпалила:
– Мне очень жаль, Чарлз. Я беременна.
Последовала невыносимо долгая пауза, и, когда Трейси почувствовала, что вот-вот не выдержит, Чарлз спокойно произнес:
– Мы, конечно, поженимся.
Трейси испытала огромное облегчение:
– Только не думай, что я… что ты обязан на мне жениться…
Прерывая ее, Чарлз поднял руку:
– Я хочу на тебе жениться. Ты будешь прекрасной женой. – И не спеша добавил: – Разумеется, это немного удивит моих родителей. – Он улыбнулся и нежно поцеловал Трейси.
– А почему это удивит их? – тихо спросила Трейси.
– Дорогая, – вздохнул Чарлз, – боюсь, ты не совсем представляешь, во что влипла. Стенхоупы всегда брали в жены, учти, я цитирую, «девушек из своего круга. Из лучших родов Филадельфии».
– И тебе уже подобрали кандидатуру? – догадалась Трейси.