Госпожа Тали Орса. Звучит. Хорошо звучит. Стоит произнести, и сразу понимаешь - тебе можно все. Она сидит на широком подоконнике в спальне, ноги тонут в шлейфе длинного будуарного платья. Алое атласное кружево мягко переливается в свете уличного фонаря. По стеклу снаружи ползут вялые холодные капли зимнего то ли дождя, то ли снега. Отличное стеклышко, не возьмешь ни пулей, ни стрелковым лазером, иначе бы уже нашлись желающие сузить круг возможностей госпожи Тали до точки во лбу. Слышно, как за стенкой возится прислуга, убирая остатки вечернего моциона. Тали задумчиво слизывает с кончика ногтя водянисто-бурую каплю. Да, все же кровь кен'сой не такая мерзкая, как у людей. Не липкая, освежает гораздо лучше. И вообще. Пусть Иххо обижается, сколько ему угодно. Подумаешь, собратья. У Тали вот нет никаких собратьев. Она до сих пор не знает, кто она такая и откуда взялась.
Ее нашли новорожденной крохой, буквально сняли с ленты мусородробилки. Отходы, в которых она оказалась, прибыли из поместья Орса, принадлежащего знатному роду кен'сой. Туда ее и отвезли с полицией, целым списком вопросов и ментальным сканером. Сканер, впрочем, не помог выяснить, откуда взялась малышка. Никто не видел, не слышал, рядом не стоял...
Мать Иххо, госпожа Олони Орса, предположила, что детеныш человеческий. Людей в Кьето всегда было предостаточно: ну а что, прекрасная дешевая рабочая сила. Отчего-то старушка питала слабость к людям, вот и тогда умилилась до крайности. Девчонку удочерила, даже родовое имя присвоила. Что ж, теперь это пришлось весьма кстати. Быть Орса - значит открывать любые двери, владеть вполне приличным состоянием и получать, чего бы ни захотелось. Ох, если бы покойная мама Олони знала, какие теперь желания у ее ненаглядной 'дочурки'.
Тали вздыхает. Ей не нравится причислять себя к роду человеческому. А что поделать, если выглядишь в точности как они. Отражение в идеально отполированном оконном стекле лишний раз это подтверждает. Длинные, прямые, серо-стального цвета волосы, ярко-голубые глаза, дурацкий вздернутый нос... Отвратительно по-людски. Кен'сой бреются налысо, глаза у них гораздо больше и никогда не бывают такого вульгарного оттенка, уши культурно сливаются с головой, а не отстают от нее двумя кошмарными локаторами. Конечно, если так уж захочется, полно способов изменить внешность. Но Иххо запрещает. Говорит, не смей портить себя. И за что он любит нареченную сестру - эдакое позорище? Непонятно.
Хотя... Несколько лет назад обнаружился один полезный факт. От нечего делать Тали заглянула в игорный клуб вместе с Иххо. Сама она не играла, зато всей душой болела за брата. И радовалась бесконечно, потому что Иххо выигрывал каждый кон, отбивал минимум десятикратно каждую ставку, его даже в шулерстве заподозрили. Не доказали, конечно. Братец, счастливый от макушки до пяток, унес выигрыш. А через пару недель снова позвал Тали с собой. Оказалось, такое везение у него просыпается, только если нареченная сестрица рядом. За это, пожалуй, можно ее любить.
Или не за это? Ведь Иххо и раньше был с ней ласков. Когда мама Олони покинула мир живых, Иххо пришел к Тали в спальню. Сказал, что давно хотел, только мать расстроить боялся. Тали не возражала, они, в конце концов, не родные, мало того - принадлежат совершенно разным расам. К тому же, Иххо красивый. С тех пор иногда они спят вместе.
Многие с радостью поменялись бы судьбой с Тали. И пусть. Они ведь не понимают, грозная госпожа Орса на самом деле несчастлива. Пусть найдется та, или тот, кто сможет забрать у нее мерзкое чувство тоски по неизвестно чему. Тали отдаст избавителю все - деньги, титул, свою половину родового особняка. Все равно ее истинная жизнь где-то там, откуда ее выкинули в мусорный ящик. Там точно знают, почему Тали такая, какая есть. Почему она приносит удачу тому, за кого волнуется. Почему ее манит чужая боль. Почему донимает этот зов куда-то. Куда? В другие миры? Может, и так. Тали знает, они существуют.
Иххо брал ее в одну из дипломатических поездок. Надеялся развлечь, порадовать. Поначалу действительно было интересно. Личности в соседнем мире водились занятные, Тали собиралась завести пару перспективных знакомств. Не успела. Меньше чем через час голова разболелась до такой степени, что Тали двинуться не могла без слез, едва-едва сознание не теряла. Иномирцы в белой военной форме, вежливые до тошноты, отвели ее в гостевые покои. Поставили охрану, были предупредительны и милы. Ха, еще бы это помогало. Она пролежала мертвым растением все четыре дня, пока шли переговоры, и после, вернувшись в поместье Орса, неделю не могла нормально спать и есть. О каких мирах может идти речь, если реакция такова. Тали снова вздыхает, прислоняется лбом к стеклу. Пожалуйста, кто-нибудь, засядьте вон в тех кустах с промышленным лазером! Такой пробьет...
Город далеко-далеко на горизонте мерцает заревом ночных огней под жирным слоем густого смога. Похоже на какой-нибудь ядреный коктейль со взбитыми сливками сверху. Правда, 'сливки' грязноваты и, скорее всего, смертельно ядовиты. Там, в необъятном бессонном мегаполисе, распластавшемся на восход, воздух даже на ощупь кажется изношенным, а голова лопается от шума многослойных аэромагистралей. Тали ненавидит бывать в этом кишащем больными жизнями гадюшнике. Вряд ли тайна ее рождения и настоящая судьба именно там.
Как, впрочем, и не здесь. Поместья знати и важных дипломатических фигур стоят в особой зоне. Тишина, сады, высокие заборы. Никто не потревожит, никто не пройдет незамеченным мимо скрытого видеонаблюдения. Странно, что оно скрытое. Все же знают о нем. Скучно. И внутри дома скучно. Сияние белых и светло-синих гладких стен из дорогущего материала, добычу которого объявили вне закона из-за непомерной смертности рабочих, всегда раздражало Тали и навевало холод. Она, было дело, пробовала уговорить Иххо сменить интерьер, ей хотелось поярче, потеплее, поприветливей что ли. Брат вытаращился на нее, как на больную:
- Ты что?! Это же люмиассарт! Гарантия свечения - четыреста лет, круче некуда!
- Да? Тогда ладно, - согласилась она.
И затребовала сменить весь люмиассарт в своей половине особняка на красный. Хотя бы цвет теплый. Особенно с золотистыми или коричневыми прожилками.
- Ужас! - содрогнулся Иххо, когда увидел ее гостиную. - То ли плавильная печь, то ли чьи-то кишки по стенам размазало.
- Зато люмиассарт, круче некуда, - фыркнула Тали.
...Деликатный стук в дверь прерывает оцепенение задумчивости.
- Мы закончили, госпожа Орса, - приглушенно доносится с той стороны бесстрастный мужской голос.
Тали не отвечает. Неважно. Прислуга обязана доложиться, ответа разрешено не ждать. Они должны ценить ее милосердие. Ждать - это ведь ужасно изнурительно. Особенно если нет точных сроков, если вообще не знаешь, дождешься ли.
Она спускает ноги с подоконника, ныряет ими в пушистые тапочки. Ну и что, что красные лохматые жуки не вписываются в стиль будуарного платья. Домашние, подходящие сюда, туфельки на небольшом каблуке валяются под кроватью, если сервессы еще не убрали их в гардеробную. Слишком тонкие подошвы не защищают от холодного пола, сплошь выстеленного все тем же люмиассартом, только черным. В яму с дерьмом эти туфли. Уж в собственной спальне можно себе позволить немного уюта.
Разбавить крепкий сладкий ликер шипучкой - и можно считать вечер не таким безнадежно отвратным. Один из многих. Сколько же их пройдет... Неужели она ошиблась? Неужели расчет неверен?