– Куда же они идут тогда?
– Надеются, что, может быть, КПП на время откроют. В Газе-то работы нет вообще, а у каждого из них большая семья, которую нужно кормить. Вот они и рвутся в Израиль.
Оператор Зденек что-то весело проговорил, и Янек перевёл:
– Он говорит, что пускай их кормят те, кто стреляет ракетами по вашим городам. Только воевать наверняка легче и дешевле, чем кормить своих бедняков!
– Золотые слова! – подтвердил я. – У тех, кто стреляет, совсем другие цели. – И, памятуя о том, что меня взяли в эту поездку как человека, более или менее искушённого в местных реалиях, прибавил прописную истину: – Им нужно уничтожить Израиль и выгнать с этой земли евреев. А голодные и безработные всегда будут, тем более в мусульманском мире. С этой проблемой ещё ни одна страна не справилась.
– Ни фига себе, этак ты скоро их даже оправдывать станешь! – хмыкнул Янек, но продолжать дальше не стал.
По большому счёту, я человек совершенно не воинственный, и хоть мне далеко не всё равно, с кем выпивать за одним столом и делить кусок хлеба, особых предрассудков по отношению к кому бы то ни было у меня нет. Собственный куцый опыт давно научил меня делить людей не по национальности или вероисповеданию, а по степени негодяйства и по отношению к ближнему. Правда, поступками человека частенько руководят не его личные качества, а ситуации, в которые он попадает, но ведь и совесть же должна быть… Мысль, конечно, оригинальная, но пока её не проверишь на собственной шкуре, ни за что не убедишься в её справедливости.
Тем временем пейзаж за окном джипа начал постепенно меняться. Разбитые артиллерийскими и танковыми снарядами здания и горы строительного хлама сменились домами относительно целыми, а неистребимый мусор, сваленный кучами то здесь, то там, имел уже вполне мирное происхождение. Впереди замаячили улицы и кварталы небольшого городка.
– Бейт-Лакия, – сверился по карте Янек, – здесь-то мы и купим воды. Но долго задерживаться не будем. А ты, – он кивнул кинооператору, – на всякий случай приготовь камеру, поснимаем через окно.
Разбитая дорога, по которой катил наш джип, незаметно перешла в центральную улицу, тоже грязную и неухоженную, с проплешинами бело-рыжей земли на асфальте, но уже с какими-то подобиями бордюров и тротуаров. Вдоль дороги тянулись сплошные невысокие стены, сложенные из необработанного камня, и это придавало городку какой-то диковатый средневековый вид.
У первых же распахнутых ворот с большой вывеской на арабском мы притормозили. Однако это оказался не магазин, а местный «автосервис», где ремонтировали автомобили. Хозяин «сервиса», плотный седой мужчина в синей майке и расшитой шапочке, похожей на тюбетейку, жестами показал, что нужно проехать ещё несколько кварталов, и там уже будут магазины. Воды он нам не предложил, хотя Янек и показывал жестами, что умирает от жажды.
– Странные они какие-то, – подытожил он, едва мы отъехали от ворот, – живём вроде бы уже в двадцать первом веке, а здесь ещё не кончились времена Гаруна Аль-Рашида.
– Смотри, – сказал я, оглянувшись в заднее стекло, – не такие уж здесь средние века. Мужичок-то в тюбетейке кому-то названивает по сотовому, не иначе как сообщает о нашем визите. Ох, нехорошие у меня предчувствия…
– Типун тебе на язык! – отмахнулся Янек. – Начитался всяких страстей-мордастей, и теперь тебе черти всюду мерещатся! Мало ли кому он звонит. И почему это должно касаться именно нас?!
– Если у этого бритого старика Хоттабыча есть сотовый телефон, то почему бы ему, спрашивается, не иметь в загашнике и автомат Калашникова? – не унимался я.
– Следуя твоей логике, – поддел меня Янек, – у тебя за пазухой тоже вполне может находиться граната или, скажем, гранатомёт. Рванёшь на хрен его автосервис, и будет мужичок вместе с остальными трудящимися каждое утро в четыре часа бегать на КПП… Мы же пресса, и они видят это! Не бойся, нас никто не тронет.
Его уверенность не очень-то сильно подбодрила меня. Каким бы наивным и несведущим я ни был в местной ментальности, мой опыт общения с арабами был несравненно больше, чем у Янека. Хотя бы уже тем, что я жил по соседству с ними, а он приехал сюда впервые.
Ближе к центру городок постепенно преображался. Бордюры вдоль дороги стали ровней, тротуары чище, замелькали белые минареты мечетей, двух-и трёхэтажные здания стали более ухоженными. Больше стало вокруг автомобилей и прохожих. Чтобы наблюдать за невиданными ранее женщинами в чадрах, Янек и Зденек опустили стёкла, и в машину хлынули уличные запахи. Но и запахи здесь были совсем другие: вместо пыльного и сухого жара камней в наши носы ударили приторные и сладковатые запахи восточного базара.