Ближайший бармен – худой прыщавый парень со светлыми волосами. Он выглядит едва ли старше нас. Я ослепительно улыбаюсь, и он замирает.
– Эй, – говорю я, – можно мне, пожалуйста, виски с колой и… Что будешь, Зак?
– Ох, думаю, то же самое.
– Две порции виски с колой, пожалуйста.
Бармен переминается с ноги на ногу.
– У вас, эм… есть удостоверение личности? – спрашивает он, растягивая время, потому что совершенно точно не может знать, что я несовершеннолетний.
Я счастлив. Поверьте мне, я могу определить новичка, которого не ввели в курс дела. Обычно это негласное соглашение, что законы о выпивке на нас не распространяются, особенно на частных вечеринках.
Я улыбаюсь еще шире.
– Знаешь, я оставил его в своем чемодане. Вот что я тебе скажу: мы на минутку отойдем, и ты сможешь оставить наши напитки на краю. Мы заберем их, когда будем готовы.
Протягиваю юнцу щедрые чаевые. Не потому что считаю, что нам нужно его подкупить, а потому что бедняга выглядит напуганным.
Отталкиваю Джона и Зака локтями на несколько футов, чтобы дать парню хоть какое-то правдоподобное подтверждение своих слов. Он приветствует следующего клиента, сообщает, что будет через секунду, и берет бутылку Jack Daniel’s, поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, не наблюдают ли за ним его коллеги. Как будто им есть до этого дело.
Зак смеется, а Джон многострадально закатывает глаза.
С бокалами в руках мы втроем находим место, где можно встать, как раз в тот момент, когда в дальнем углу помещения начинает клубиться дым.
Где-то неподалеку девушка с тревогой в голосе спрашивает, не пожар ли это. Никто ей не отвечает.
Затем несколько установок выбрасывают в воздух сноп ослепительно-белых искр. Музыка сменяется на торжественную мелодию труб и струнных инструментов, а после этого врываются звуки хип-хопа. Поначалу я не могу разглядеть, что происходит впереди, но потом понимаю: Энджел появляется из люка в полу. Он стоит на возвышающейся платформе, которая окаймлена искрящимися фонтанами. Его руки уперты в бока, голова откинута назад, ноги широко расставлены. Словно феникс, восстающий из чертова пламени, или что-то вроде того.
– Что ты там говорил об эффектном появлении, Джон? – мягко говорю я, когда толпа разражается аплодисментами.
– Круче, чем Billboard, – размышляет Зак, прежде чем сделать глоток.
– Надеюсь, он не загорится, – добавляет Джон.
– Скорее всего, нет, но он определенно под кайфом, – говорю я, глядя на маниакальную улыбку Энджела и то, как часто он дышит.
– Опять? – спрашивает Зак со вздохом.
– Почему я не удивлен? – бормочет Джон. – Я лишь надеюсь, что он не свалится оттуда.
– Спасибо, что сегодня вечером вы здесь! – раздается через громкоговорители голос Энджела. Я замечаю очертания микрофона на его лице. – Все хорошо проводят время?
Гости ревут. Энджел, который, вероятно, уже выпил как минимум несколько рюмок, слегка покачивается, а Джон выглядит так, будто сейчас упадет в обморок.
– Пожалуйста, не падай, – произносит он, как будто Энджел может его услышать.
– Сегодня моя последняя ночь в США, прежде чем мы соберемся и отправимся в Европу, детка!
Еще больше аплодисментов.
– Я так счастлив, что отправляюсь в Европу с моей чертовой семьей. Зак, Рубен, Джон. Вы моя гребаная семья. Я люблю вас так охрененно сильно. Вы знали, что я познакомился с этими ребятами в музыкальном лагере? Дурацкий лагерь. Я даже не собирался ехать в том году! У меня была новая девушка, и я не хотел ее бросать. Представляете, если бы я все пропустил?
Толпа разражается смехом.
– Мы с Заком познакомились с Рубеном, и он потащил нас потусоваться с Джоном. Никто из нас не подозревал, что он сын Джеффа Брекстона, потому что малец соврал о своем настоящем имени, что, по идее, грешно, но это неважно…
Джон хлопает себя по лбу в недоумении.
– Если это не гребаная судьба, то я просто не знаю, что это.
Смешно. Никакая это не судьба. Сначала мне кажется, что Джон недовольно застонал, потому что он так же хорошо, как и я, знает, что мое знакомство с ними было вовсе не судьбой. Но потом я понимаю, что парень просто паникует.
Он как родитель с малышом, забравшимся на карниз.
– Он не упадет, – успокаивает Джона Зак. – Смотри, он уже даже не шатается.
Речь продолжается еще несколько минут, в течение которых Энджел не забывает поблагодарить свою настоящую семью, разглагольствует о семейных скрепах и сообщает, что все могут выбрать по одному павлину, чтобы забрать с собой домой, пока организатор вечеринки не напоминает ему, что павлины взяты напрокат и не являются законными домашними животными. После чего платформа наконец-то начинает опускать его обратно на землю. Лишь когда я понимаю, что он в безопасности, я смотрю на бармена и, улыбнувшись, поднимаю вверх два пальца. Он кивает и приступает к приготовлению второй порции напитков.