Голос Эрин, обсуждающей детали поездки, превращается в фоновый шум, когда я наблюдаю за проносящимся за окном городом. Удивительно, какими старыми могут казаться здания, в которых расположились Starbucks или Pret a Manger[11], что бы это ни было. Я так понимаю, подобные заведения здесь весьма популярны, потому что я уже насчитал их около дюжины.
Когда мы подъезжаем к отелю, я мельком вижу Биг-Бен и Лондонский глаз, выделяющиеся на фоне пасмурного свинцово-серого неба. На мгновение мне очень хочется приехать сюда в качестве туриста. Я хочу исследовать город, идти туда, куда взбредет в голову, не беспокоясь ни о ком другом и своей безопасности.
Мне даже не нужно спрашивать, чтобы понять: это невозможно. Нам всем раздали расписание, и оно заполнено фотосессиями, пресс-конференциями и репетициями.
Времени на то, чтобы что-то посмотреть, попросту нет.
Не успеваю я опомниться, как оказываюсь на сцене, посреди почти пустой, удивительно молчаливой арены O2.
Впервые за долгое время до меня доходит, насколько все серьезно. Я очень устал, но происходящее вокруг действительно невероятно, поэтому мне хватает энергии, чтобы испытывать настоящее волнение. Мы и дома выступали на крупных стадионах, но тот факт, что такое количество людей хотят увидеть нас даже за границей, совершенно нереален. Скоро все эти пустые места – даже те, которые находятся так далеко, что их почти не видно, – будут заполнены людьми, которые заплатили за возможность нас увидеть.
И мы собираемся дать им лучшее шоу в их жизни. По крайней мере, попытаемся.
Рабочие соорудили длинную глянцевую дорожку, ведущую в зрительный зал. Каждый раз меня поражает, как быстро можно собрать целую сцену. Всего за день-два монтажники создают поистине грандиозное зрелище. За нашими спинами уже виднеется название группы. Там же находится ослепительно белое пианино на подъемном механизме, на которое мы заберемся и поднимемся вверх над толпой для исполнения медленного ремикса Last Summer и нашей кавер-версии песни Can’t Help Falling in Love. Рубен будет играть, а остальные – стоять или сидеть на пианино, покачивая ногами в воздухе. В первый раз это было страшно, но я привык. Самое главное – фанатам это нравится.
Я кручусь, рассматривая все вокруг. Мы здесь, чтобы проверить сцену перед официальной репетицией завтра перед шоу. Это значит, что уже завтра я буду стоять и петь перед двадцатью тысячами человек. Уже могу себе это представить: толпа, сотни мерцающих огней, рассекающих воздух.
Сотрудник стадиона сказал нам, что установленные экраны самые современные, то же самое касается и остальной техники. Наши голоса должны быть кристально чистыми даже для людей на самых задних рядах. Кроме того, в отличие от нашего тура по США всем присутствующим будут выданы браслеты, которые автоматически меняют цвет во время звучания каждой новой песни. Repeat – неоново-синий, чтобы соответствовать клипу, золотой для Unrequitedly Yours, а затем красный для Guilty. Я ценю внимание к деталям. При таком огромном количестве фанатов – а может, и благодаря им – энергетика толпы действительно влияет на мое выступление. Если я чувствую, что они круто проводят время и каждая маленькая деталь к этому причастна, то я будто лучше пою.
– Ладно. Мальчики, – говорит Эрин, – что думаете?
– Мне все нравится, – отвечает Энджел. – А теперь можно мы уже пойдем?
– Минутку. Я лишь хочу, чтобы до окончания шоу вы все вели себя прилично. И это подразумевает отсутствие спиртного. Да-да, я на тебя смотрю, Энджел.
Интересно, она в курсе, как много он пьет?
Энджел кладет руку на грудь.
– Я буду паинькой. Не хотелось бы быть арестованным Шерлоком Холмсом.
– Он занимается совсем не этим, – возражает Джон.
– Еще бы ты не знал, ботан.
– Прекратите! Я знаю, что ты безмерно рад тому, что здесь ты можешь легально употреблять алкоголь, но это буквально худшее, что ты можешь сделать для своего голоса. Я прошу тебя, пожалуйста, вспомни, для чего ты здесь, и старайся вести себя подобающе.
Энджел кивает, но я сомневаюсь, что он внемлет ее просьбам. Даже я не собираюсь. А кто бы смог устоять?