Зак колеблется, потом с надеждой смотрит на меня. Я не сразу понимаю, чего он хочет, потому что разум затуманен алкоголем.
– Разве что ты хочешь уступить ей свою постель… – говорю я, пожимая плечами.
– Ты не будешь против, если я переночую у тебя?
Ну, Леви может быть против. Но ему просто придется с этим смириться.
Мы втроем помогаем девушке подняться на ноги и отводим ее в комнату Зака. Он торопливо запихивает свои вещи в чемодан, а я вместе с подругой девушки Манон помогаю ей благополучно перебраться в постель. Манон непрестанно благодарит нас, в перерывах между написанием твитов с опечатками о том, что она преданная фанатка Зака Найта до конца времен. После этого мы с Заком затаскиваем его сумки в мою комнату, и я падаю на кровать. Голова так сильно кружится, что я не могу стоять на ногах.
– Извини, что прерываю твое… э-э-э… свидание, – говорит Зак странным голосом. Он стоит возле своих чемоданов и прижимает руки к груди.
Я стону и закрываю глаза рукой, чтобы заслонить льющийся с потолка свет.
– Все в порядке. Для чего еще нужны друзья, как не для того, чтобы обламывать?
– Черт, прости.
– Я шучу. – Бросаю на него взгляд и ухмыляюсь. – Просто не могу на тебя злиться, когда ты ведешь себя как паинька. С моей стороны это будет дерьмово, не так ли?
– Ты никогда не сможешь быть дерьмом.
– Смогу, если приложу к этому все усилия.
Матрас прогибается. Должно быть, он сел на кровать.
– Хочешь вернуться?
– Угу. Можно. Но кровать такая удобная, а комната слишком сильно кружится.
– Не то слово. Эти ребята умеют пить.
– Леви выпил полбутылки водки и даже не захмелел.
Я отправляю Джону сообщение, чтобы предупредить, что мы ушли. Нет смысла писать сообщение Энджелу, он не увидит его до утра.
– Леви, – голос Зака снова странно звучит.
– Да, парень, с которым я…
– Ага, я понял.
Я поднимаюсь на ноги и стягиваю с себя джинсы.
– Он модель, – говорю я.
Зак, который тоже начал раздеваться, приостанавливается, его рубашка оказалась где-то посередине.
– Конечно, модель. Интересно, попал ли он в этот список.
О, список. Я и забыл о нем.
– К черту этот дурацкий список, Зак, – отвечаю я, забираясь под одеяло.
Зак выключает свет, и шорох ткани подсказывает мне, что он снимает джинсы. Я очень жалею, что в комнате сейчас темно.
– Могу ли я… Можно я просто?.. – спрашивает в темноте его слабый голос.
– Да, залезай, – отвечаю я.
Мне хочется добавить: «А где, по-твоему, ты собирался спать?», но каким-то чудом я сдерживаю эту дерзость.
Он осторожно заползает под одеяло рядом со мной. От него исходит тепло.
– К черту Эрин, к черту Chorus, – добавляю я.
Зак стонет.
– Мне все равно. Мне просто… все равно.
– Хорошо. Потому что эти ребята ничего не знают, и они глупые.
Шорох кровати говорит мне, что он перевернулся на бок, ближе ко мне.
– Они не ошиблись. Вы все выглядите лучше, чем я.
Я переворачиваюсь так быстро, что у меня кружится голова. Видимо, слишком быстро для пьяного парня.
– Это, – говорю я, – самая тупая вещь, которую ты когда-либо говорил. Ты очень горячий парень.
– Не-е-ет.
– Да-а-а, так и есть. Ты, – я протягиваю руку, чтобы ткнуть его, на ощупь двигаясь в темноте, пока мои пальцы не касаются его груди, – должен быть на вершине этого списка.
– Нет.
– Номер один!
Он отталкивает мою руку, и наши пальцы на секунду переплетаются.
– Хватит врать.
– Я не вру.
Он ерзает на месте, пытаясь устроиться поудобнее, и это движение еще приближает его ко мне.
– Я видел парней, которых ты считаешь сексуальными, – говорит он. – Они совсем не похожи на меня.
Дыхание перехватывает. Почему, собственно, его волнует, какие парни кажутся мне сексуальными, а какие нет?
– Что?
– Они все крупные и мускулистые, или типа того. Поэтому я знаю, что ты врешь, чтобы меня успокоить.
Ох. Это имеет больше смысла. В самый неподходящий момент мне показалось, что он имел в виду… нечто иное.
– Зак, – говорю я, как можно более внятно. – Ты красивый. По-настоящему красивый.
Мы долго лежим в тишине, так долго, что становится неуютно, и мою кожу начинает покалывать от беспокойства. Я не могу разглядеть выражение его лица, но вдруг начинаю волноваться, что зашел слишком далеко.
– Поспи немного, – говорю я, когда он не отвечает. – Нам вставать через пять часов. Голова кружится, и я уже боюсь будильника. Завтрашний день будет отстойным.
Но это того стоит, мне кажется. Ради ночи, когда можно хоть раз дать себе волю.
– Хорошо, – произносит он, его голос звучит странно.