То, что произошло дальше, много раз повторялось потом в моих снах.
Я начал спускаться по ступенькам, шаг за шагом, опустив голову и осторожно ступая осклизлыми кедами. А в следующий миг уже летел вниз головой, не имея возможности ухватиться за что-либо из-за пакетов в руках. Все внутри обрывалось, в глазах мелькали пятна света. Это случилось очень быстро — яркая вспышка боли пронзила ногу, и вот я уже лежу на полу где-то внизу.
То, что происходило дальше, осталось в памяти лишь фрагментами. Вот безумная толпа устремляется мимо, и я серьезно испугался, что буду затоптан насмерть. Вот молодой чернокожий поднимает и оттаскивает меня в сторону, а его девушка зовет сотрудников метро, которые ведут себя так, словно я специально причиняю им массу неудобств. Вот кто-то спрашивает, могу ли я идти. Я не могу: казалось, мое колено горит, и при малейшей попытке опереться на ногу это вызывает мучительную боль.
Меня вынесли со станции пара фельдшеров, доставив в ближайшую больницу, где определили в очередь пострадавших. Таких, как я, поскользнувшихся из-за непогоды, там было довольно много. Медсестры в приемном покое выглядели глубоко оскорбленными таким наплывом пациентов.
Во всем этом хаосе были потеряны пакеты с покупками, и это удручало даже больше, чем боль в колене. Я написал Чарли, рассказав, что случилось, и пообещал встретиться с ней у себя в квартире позже, если она сможет приехать. Затем наконец меня забрали на осмотр, а потом еще и пришлось ждать рентген.
— Вывих и смещение коленного сустава, — диагностировала медсестра. — Ничего серьезного, но ходить не сможете недели три-четыре. Вы живете один? Кто-нибудь может доставить вас домой?
Все повторилось так же, как в тот раз, с отслоением сетчатки. Только теперь у меня был человек, который может помочь. Я позвонил Чарли и объяснил ситуацию.
— Конечно, Эндрю! Буду в ближайшее время.
Через два часа меня выписали, распухшая правая нога была плотно забинтована. В больнице мне выдали пару костылей, сорок таблеток кодеина на десятидневный курс и посоветовали беречь себя. «Ради всего святого, не выходите на костылях в такую погоду, на снег и лед», — напутствовала меня медсестра, с таким видом, как будто она была уверена, что я первым делом собираюсь отправиться ходить на костылях по льду.
Чарли вызвала такси, которое повезло нас домой. Дорога была покрыта снегом, и машина едва могла тронуться в горку; водитель жаловался и ругался, пробираясь по заледенелым улицам, фары высвечивали снежные вихри из крупных хлопьев. Чарли настояла на том, чтобы таксист помог мне дойти до входной двери. Но далее предстояла самая сложная часть: лестница, целых четыре этажа. Я продвигался рывками, толкая себя вверх здоровой ногой, стараясь не напрягать больное колено, и каждый раз, когда я вынужден был это делать, меня всего обжигала горячая волна боли. К тому времени, как мы достигли верхнего этажа, я едва не плакал, меня трясло, и все тело было покрыто потом.
Лицо Чарли было напряженным и встревоженным. Она мне помогла прилечь на диван, отодвинув кофейный столик, чтобы можно было сесть, положив ногу на подушку.
— Мой бедный раненый солдат, — сказала она.
— Мне нужно выпить, — отозвался я.
— А это разумно в сочетании с кодеином?
— Все равно. Пожалуйста.
Она открыла бутылку красного вина, и я залпом выпил целый бокал. В больнице я принял два болеутоляющих, и они наконец начали действовать.
Как хорошо, что Чарли рядом со мной! Что бы я без нее делал?
— Следует быть осторожнее, — сказала она, нежно улыбаясь. — Я боюсь даже подумать о том, что могла бы потерять тебя.
— Я уверен, что какой-то ублюдок в толпе толкнул меня сзади.
Она выглядела потрясенной.
— Ты видел его?
— Нет. Но я почувствовал чьи-то руки на спине. Это совершенно точно — меня толкнули.
Кровь стыла в жилах, когда думал об этом. При этом становилось так холодно, словно снег проникал в комнату и в мое тело.
За окном снег падал все гуще. От покрытых льдом тротуаров теперь меня отделяли четыре лестничных пролета. Я взглянул на повязку на ноге и с унылым сердцем осознал, что застрял здесь надолго.
Глава пятнадцатая
Снегопад не прекращался в течение нескольких дней. От Лэндс-Энда до Джон о’Гротса, от Лондона до Глазго — вся Британия лежала, укрытая белым саваном. Мой стул стоял у окна, и было видно, как снег, кружась, пролетает мимо него. При других обстоятельствах я бы только радовался подобной рождественской картине. Отопление работало на полную мощность, в доме было полно еды и напитков, ничто не мешало развлекаться. Но я не чувствовал себя уютно или безопасно: это была словно клетка в зоопарке, а в ней я — как пойманный хромой полярный медведь.