И откуда он знает про Корина и ЦРУ?
Саманта обняла Шалимова за шею.
- Ты хочешь все ему рассказать?
- Не знаю... Не о Ратникове. Это опасная информация, она должна попасть в надлежащие руки...
Дыхание Саманты касалось его лица. Андрей невольно привлек ее к себе, но тут вошел Лесли с бутылкой "Джека Даниэльса" и тремя рюмками.
- Все-таки одна спальня? - небрежно бросил он. - Не обижайтесь, ребята. Я штампованный американский хам, таких партиями выпускают на заводе в Детройте. Серийное производство... - Он разлил виски, окинул взглядом задернутые шторы. - Так вы намерены хоть что-нибудь объяснить?
Плоский кружок микрофона был прилеплен к обороту воротника рубашки Лесли, аппарат "RSQ"
в гостиной включен на запись.
- Это не так просто, - начал Шалимов. Лесли перебил его:
- Погодите, я попробую сам. В газетах писали, что вы погибли во время крушения "Атлантиса".
Вам устроили пышные похороны, а вы здесь, целыневредимы. Значит, правительство врет. Первый вопрос - зачем? Идем дальше. Вы от кого-то улепетываете и обращаетесь к журналисту, а не в полицию. Следовательно, скрываетесь вы именно от властей. Будем считать и это установленным. Складывая два и два, получаем: власти считают, что вы что-то натворили, и охотятся за вами, причем тайно. На самом же деле вы ни в чем не виноваты и хотите с моей помощью открыть правительству глаза. - Он проглотил порцию "Джека Даниэльса" _ Теперь поправьте меня там, где я не прав.
- Вы почти правы, мистер Энджел, - вежливо сказал Шалимов.
- Лесли.
- Почти правы, Лесли. С той информацией, какой вы располагаете, иных выводов сделать и невозможно.
- Да? - Лесли навострил уши. - Есть и другая?
- Вы не знаете главного. Никакой катастрофы "Атлантиса" не было.
Лесли так и подскочил, расплескав виски.
- "Атлантис" совершил вынужденную посадку в океане. На нас напала группа террористов с подводной лодки. Погиб весь экипаж, кроме Саманты и меня. Нам повезло, мы успели скрыться, но мы представляем постоянную угрозу для гангстеров.
Лесли едва не задохнулся от восторга. Статья у него в кармане, да что статья - книга! Точно, Пулитцеровская премия, не меньше! Вот когда он докажет, что чего-то стоит, что он способен не только бренчать на гитаре и пропивать деньги богатой женушки! Лесли Энджел, мужественный суперрепортер!
Все это столь явно было написано на его лице, что Саманта не выдержала и улыбнулась. Лесли смутился и скрыл это за возвращением к напускной солидности.
- И что вы думаете предпринять?
- Вы понимаете, что мы не можем обратиться к первому попавшемуся полицейскому. У этой организации везде свои шпионы. Поэтому мы надеемся, что вы поможете нам связаться с надежными людьми и структурами, лучше с самым верхом. Я не ребенок и понимаю, что до самого Президента или его ближайшего окружения добраться не удастся, но мы обязаны найти какую-то лазейку...
Лесли пожевал губами в размышлении.
- То, о чем вы просите, - сложно... Я даже не уверен, что смогу это сделать. Но я постараюсь, очень постараюсь. Конечно, если вы подпишете один документ...
- Какой документ? - насторожился Шалимов.
- О, сущий пустяк. Стандартный контракт, где будет сказано, что вы обязуетесь не предоставлять журналистам, кроме Лесли Энджела, никакой информации по этому делу, и передаете указанному Энджелу все права на публикацию вашей истории и использование ее в любой форме, целиком или по частям, в любых средствах масс-медиа. В случае нарушения условий контракта вы платите неустойку - пятьдесят миллионов долларов.
- Что ты об этом думаешь? - Саманта обернулась к Шалимову. Тот развел руками.
- По-моему, мистер Энджел имеет полное право
получить такую бумагу. Не вижу, почему бы нам ее не подписать. Составляйте документ, мистер Энджел.
- Лесли, - снова напомнил тот и сбегал вниз за бумагой и ручкой. Через десять минут готовый текст договора был вручен Шалимову, который внимательно прочитал его.
- А это что такое? Пункт шесть?
Лесли взял документ.
- Это ваше обязательство дать мне подробное интервью перед видеокамерой, ничего не утаивая.
- Но когда? Здесь не указаны сроки.
- Да, - согласился Лесли. - Сроки не указаны. Но видите ли, наше соглашение будет иметь смысл только в том случае, если мы все останемся живы. А это выяснится в ближайшее время. Поэтому я поставлю один месяц от сего числа, хорошо?
Наверное, и этого слишком много.
После такого ясного описания их положения Шалимову и Саманте стало не по себе. Оба знали это и без Лесли, но когда посторонний человек констатировал очевидное как бы со стороны, холодок скользнул по их спинам. Шалимов вынул авторучку из пальцев Лесли и подписал документ, то же сделала и Саманта.
- Имейте в виду, - предупредил Лесли, - ваши подписи имеют юридическую силу и будут признаны судом. Помните о пятидесяти миллионах.
С удовлетворенным видом он убрал бумагу в карман, где уже лежало аналогичное обязательство, подписанное Коллинзом. И если в первый документ он верил с трудом, то второй не вызывал сомнений. Эти ребята не подставят его, но и у Лесли есть перед ними серьезный долг. Как им помочь?
Лесли поднялся с кресла. Он нуждался в уединении и усиленной работе мысли, подстегиваемой регулярными поступлениями новых доз "Джека Даниэльса". Тогда, быть может, он сумеет предложить им сколько-нибудь удобоваримый план... Пока же у него в голове не было даже приблизительных намеков на выход.
- Отдыхайте, - напутствовал он. - Я иду вниз.
Вскоре мы встретимся и обсудим ситуацию подробнее, а пока я должен подумать. Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня...
В гостиной Лесли оккупировал старое, пропахшее пылью кресло, привлекавшее его главным образом необъятностью. Зажмурившись, он сделал подряд несколько глотков виски. Привычное умиротворение растеклось по его телу...
Шалимов рассматривал этикетку оставленной Лесли бутылки. Саманта прилегла поперек обширной кровати, закинула руки за голову.
- Помнишь, когда мы спали по-человечески в последний раз?
- Перед стартом, - буркнул Шалимов.
- Это было миллион лет назад...
- Так прими ванну и поспи. Когда-то еще удастся...
Саманта встала, зачем-то показала Шалимову язык, сняла туфли и скрылась за дверью ванной.
Послышался шум льющейся воды, заглушавший негромкое насвистывание "Индейского лета" Джима Моррисона.
Шалимов поставил бутылку на столике у окна.
Ему не хотелось ни пить, ни спать - навалилась какая-то тупая апатия, сковывающая мышцы и блокирующая сознание.
Из ванной появилась Саманта в затрепанном халатике, с мокрыми взъерошенными волосами.
Без грима она выглядела удивительно домашней, словно вместе с ним стерла все разделяющие барьеры.
- Ты прекрасна, - сказал Шалимов. Получилось как-то механически. Меж губ Саманты блеснула белая полоска зубов.
- У тебя это вышло похоже на "иди к черту".
- Правда? - К Шалимову медленно возвращалось ощущение реальности. - Я не хотел...
Саманта подошла к нему и села на край кровати.
- С нами обоими происходит неладное... Наверное, это нервный шок.
- Да, нервный шок, - как эхо, повторил Шалимов. Он взял Саманту за плечи, развернул к себе и тихо поцеловал. Она инстинктивно отпрянула, глядя на Шалимова будто издали, сквозь дрожащее марево. Потом ее глаза закрылись, руки обвили его шею, влажные губы чуть коснулись его губ.
Нежность, скрытая, тайная, жаждущая, безумная, утратившая надежду и пробудившаяся в робком доверии, нашла выход в ответном поцелуе Саманты.
Как и предсказывал патентованный детройтский хам Лесли Энджел, им не понадобились две спальные комнаты в эту ночь.
4
Тот факт, что покушений на жизнь Корина больше не предпринималось, вовсе не означал, что люди мистера Брауна оставили его в покое. Слежка продолжалась, она стала даже изощреннее и плотнее, изменилась только ее цель. Особенно основательно на Корина насели после кратких и маловразумительных сообщений средств массовой информации о смерти Берринджера. Поэтому вся сцена появления Шалимова, недолгой его беседы с Кориным и бегства с Самантой на автомобиле Лесли Энджела развернулась перед глазами агентов мистера Брауна. Так как никто не ожидал визита Шалимова в Париж, французская сеть не была предупреждена об охоте на астронавтов и даже не подозревала об их существовании. Но Клод Вилар счел своим долгом выследить контактировавших с Кориным людей и дать их описание в подробном радиодокладе.