– Понимаю! – проговорила Дейрдре. – И ты собираешься вызвать графа на поединок, защищая интересы миссис Дьюинтерс, женщины, которую ты знаешь... Как долго ты ее знаешь? Месяц? Но для сестры, всегда защищавшей твои интересы, ты не сделаешь ничего!
– Это несправедливо, Ди! Я не сказал, что собираюсь вызвать графа. Но я не могу бросить миссис Дьюинтерс. Если же он сочтет необходимым вызвать меня, то как джентльмен я не смогу отказаться... У меня нет выбора.
Дейрдре поднялась на ноги и умоляюще посмотрела брату в глаза:
– И это твое последнее слово, Арман? Ты не сделаешь этого для меня?
– Пойми, Ди, – с чувством произнес Арман, хватая сестру за руку, – я сделаю все, что ты хочешь, в пределах разумного. Но за поступки Рэтборна я не могу нести ответственность.
Дейрдре покинула брата, понимая, что дальнейший спор не поколеблет его решимости. Она добилась некоторых уступок, однако не чувствовала удовлетворения, потому что разве имело значение, кто кого вызвал на дуэль? Дуэли с Рэтборном следовало избежать любой ценой. Другие мужчины могли пощадить юного, неопытного и горячего мальчишку, как бы он себя ни вел, но Рэтборн был непредсказуем, и Дейрдре не хотелось довериться его благородству в том, что касалось ее счастья.
Внезапно ей стало ясно, что Арман своей бесшабашной отвагой дает графу отличную возможность наказать ее, и от этой мысли Дейрдре похолодела. Однажды она сбросила со счетов такую вероятность, но Рэтборн оставался для нее загадкой. Арман был прав. Человек не мог заработать прозвище Дикарь только благодаря отваге на поле брани. Она, Дейрдре, должна была найти способ защитить брата от гнева графа. Должна.
Глава 4
Дейрдре оставила горничную у двери дома, а сама отправилась на прогулку по Бонд-стрит. Неудачное свидание с Арманом лишило утро всякой прелести. Было уже более десяти часов утра, улица быстро заполнялась мелкими торговцами и разносчиками товара, но Дейрдре не замечала ничего из происходившего вокруг. Она словно ослепла и оглохла, не обращала внимания на восхищенные взгляды, которые бросали на нее мужчины со всех сторон. Все ее мысли были заняты проблемами брата и воспоминаниями об их недавнем разговоре.
«Откуда ты его знаешь?» – спросил Арман, и ее мысли тотчас же обратились к ее первому и единственному сезону в Лондоне, когда она была неопытной девочкой и верила в галантность и честь и во все подобные глупости, в какие верят юные невинные девушки, прежде чем жизнь превратит их в циничных женщин.
Дейрдре сказала Арману правду о своей первой встрече с графом Рэтборном на светском вечере, но она не стала посвящать его в подробности, навсегда запечатлевшиеся в ее памяти. Тогда, на балу, ее представила Рэтборну подруга Серена Бейтман, и Дейрдре тотчас была сражена его обаянием и красотой, которым трудно противостоять юной девушке. Граф равнодушным взглядом скользнул по ней и тотчас же отвернулся, решив, вероятно, что она не стоит его внимания. Это породило в Дейрдре стойкую антипатию к графу. Она тоже выбросила его из головы и не вспоминала о нем до того момента, пока в тот же вечер случайно не забрела в комнату, где шла карточная игра и где хозяйка насильно усадила ее играть в пикет. Когда Дейрдре осознала, что сидит напротив Рэтборна и должна играть против него, она чуть было не обратилась в бегство, но один взгляд на его насмешливое лицо лишил ее сил двинуться с места. Она будто окаменела.
Вначале она играла, намеренно демонстрируя крайнее внимание новичка, но после того, как выиграла в первом роббере, притворилась, что крайне изумлена и обрадована-неожиданной удачей. Дейрдре решила заставить человека, сидевшего напротив со скучающим видом, обратить на себя внимание. Она уловила раздражение в поведении графа и нарочито поспешила подавить в себе приступ смеха. Когда наступила очередь Дейрдре сдавать карты, она принялась тасовать и раздавать их с ловкостью умелого и завзятого игрока и услышала, как граф недоверчиво фыркнул, но встретила его подозрительный взгляд невинным взором. Подавив и на этот раз свою естественную реакцию, Дейрдре изобразила скуку и принялась зевать, прикрывая лицо веером, и выбрасывала свои карты с кажущимся безразличием, не глядя в них. Разумеется, она обыграла графа и мысленно поблагодарила преподобного Стэндинга за науку, преподанную когда-то ей, и часы, проведенные в его обществе, во время которых она могла оттачивать свое мастерство.
Когда наконец, извинившись, Дейрдре поднялась из-за ломберного стола, она не смогла сдержать торжествующей улыбки. Глаза Рэтборна были теперь устремлены на нее, и с лица сошло выражение скуки.
Дейрдре повернулась, намереваясь уйти, но тут крепкая мужская ладонь с силой стиснула ее руку.
– Выигрыш, мисс Фентон, победителю полагается выигрыш, – проговорил граф, лениво растягивая слова.
Итак, он запомнил ее имя! Это удивило Дейрдре, но она не показала виду, а надменно улыбнулась и высвободила руку.
– Я не играю на деньги – только ради интереса, чтобы посрамить противника.
Дейрдре постаралась вложить в свои слова особый смысл, который граф должен был понять.
Все последующие недели она ловила на себе взгляды графа, брошенные украдкой. Его сверкающие янтарным цветом глаза следили за ней во время танцев, или за ужином, или в опере, когда она сидела в ложе тетки, а ее демонстрация явного отвращения к нему вызывала у графа только ироническую ухмылку.
В течение нескольких недель они почти не разговаривали, и вдруг он появился рядом с Дейрдре на балу у Джерси в Остерли-Парке и попросил разрешения сидеть за ужином рядом. Она была так удивлена, что дала согласие, даже не успев хорошенько подумать.
Когда граф повел ее мимо ионических колонн, украшавших портик, в шатер, расположенный на восточном газоне рядом с искусственным озером, где был сервирован ужин, Дейрдре чувствовала на себе завистливые взгляды других юных дебютанток, и это вызвало в ней еще большую антипатию к нему. Она держалась с графом вежливо, но отстраненно, встречала его изысканные комплименты ледяным молчанием, улыбалась натянуто и неискренне.
После ужина Дейрдре приняла предложенную им руку и не возражала, когда Рэтборн повел ее подальше от дома полюбоваться красотой озера, где в полном одиночестве плавали белые лебеди, четко вырисовываясь на фоне тихой воды, в которой отражались огни, освещавшие парк.
Дейрдре вела себя вполне вежливо, скрывая под учтивостью неприязнь. Рэтборн не спеша покачал головой и осторожно повернул ее к себе лицом.
– Почему вы держите меня на расстоянии? – спросил он тихо. Взгляд его янтарно-желтых глаз действовал на Дейрдре гипнотически. – Я что-то не так сказал? Или оскорбил вас действием? Почему вы наказываете меня подчеркнутой холодностью? Другим мужчинам удается вызвать вашу улыбку и почувствовать на себе прочие знаки вашего внимания. Вы едва скрываете свое презрение ко мне, будто я полное ничтожество.
Дейрдре уже была готова возразить, но по какой-то непонятной причине решила вдруг унизить графа своей честностью.
– Неужто вы думаете, что я польщена вниманием человека с вашей репутацией?
Он молчал, ожидая продолжения, и это воодушевило Дейрдре.
– Конечно, вас это не удивляет? – продолжила она уже смелее. – Ваша нескромность стала притчей во языцех. Ваша невоздержанность вызывает скандалы. Неужели вы верите, что какая-нибудь порядочная женщина может пожелать, чтобы ее имя связывали с вашим?
– О, уверяю вас, этого желают многие, – ответил Рэтборн с наглой самоуверенностью, которая привела Дейрдре в бешенство.
– Но не я, – резко ответила она.
Во взгляде Рэтборна появился опасный блеск, но это длилось всего мгновение, и Дейрдре решила, что ей почудилось.