После той удивительной близости с Полиной воображение Андрея то и дело рисовало ее полуоткрытый рот и терпкие, слегка припухшие губы, ее горячее, гибкое тело, и ему хотелось быстрее ощутить все снова. Однако обстоятельства были не в их пользу: у Полины возникли какие-то проблемы — встретиться не удалось.
Андрей хорошо отоспался, набрался сил и, воспрянув духом, два дня работал, не поднимая головы от стола, и радовался, что никто ему не мешал. И только на третий день, после кино, которое по плану показывали отдыхающим, к нему, и опять не одна, а с подругой пришла Полина. Поначалу он был даже несколько недоволен неожиданным их вторжением — оторвали от дела. Но потом, поглядев на присевшую рядом с ним Полину, на ее нежную шею с родинкой, нечаянно прикоснувшись к ее округло полной коленке, когда поднимал выроненный им ключ с пола, успокоился, а немного погодя даже обрадовался их появлению и подумал, что было бы совсем неплохо, если бы подруга не задержалась долго. Вскоре она и в самом деле, выпив чашку кофе, ушла, но едва успела закрыться за ней дверь, как засобиралась и Полина.
— А кто мне новость обещал рассказать? — удивленный ее сборами, спросил Андрей.
— Ее придется еще немного подождать. Дня три-четыре. Может, побольше.
— Новость я согласен подождать сколько потребуется. Но этого, — Андрей показал на кровать, — ждать не могу. — И с этими словами он обнял Полину и повалил ее на кровать головой между подушек.
Она отдалась ему охотно и страстно, а потом, сходив в ванную, быстро привела себя в порядок и снова заторопилась уходить.
— Останься, Полиночка! Ну прошу тебя! — Андрей прижал ее руки к своей груди. — Чувствуешь, как бьется сердце? Словно у молодого. Тебе-то, милая, куда торопиться? Что за неотложные дела?
Андрей обнял ее, поцеловал в щеку, потом в губы, но она не поддавалась на его уговоры и, вся точно от испуга съежившись и подобравшись, отстранив его от себя, пояснила:
— Я бы с удовольствием осталась, но сегодня не могу. Дежурный врач — такая добропорядочность, словно мы не взрослые люди, а дети, которых ему поручили опекать. У него правило: всегда собирать нас после обхода, чтобы подвести итоги, обсудить обстановку. Любит это — страх как! А потом чай пьем. Все вместе. Под его началом. Он строгий у нас. И даже требует, чтобы докладывали ему, кто и куда уходит.
— Молодец он у вас, — согласился Андрей. — Таких, как ты, и в самом деле опасно без присмотра оставлять. Я с ним согласен. Ну раз нельзя, так нельзя. А завтра придешь?
— Не обещаю. Мне готовиться к зачету надо. И в библиотеку ехать. У меня, по правде сказать, столько дел, что голова кругом идет.
— Когда же?
— Не знаю.
— Почему? — Андрей пристально посмотрел ей в глаза и обиженно принялся убирать со стола тарелки с закуской, без прежней осторожности сильно хлопая дверцей холодильника.
Полина молча сделала несколько шагов к двери, обходя стоящее посередине комнаты кресло с брошенным на его спинку полотенцем.
У Андрея екнуло сердце, отчего-то стало страшно грустно и сиротливо. Желая задержать Полину еще хоть на несколько минут, он рванулся за нею следом, зацепил ногой столик, отчего загромыхали, падая и разбиваясь, тарелки, стаканы. Словно оправдывая свою неуклюжесть, Андрей сказал:
— Посуда бьется, говорят, к счастью, — и, взяв Полину за руку, не теряя надежды и не упуская последней возможности, спросил: — Может, останешься?
— Нет. Я же сказала, оставаться мне нельзя сегодня. Неужели вам не понятно? Извините, больше не могу. И так, наверное, уже ищут. — Когда сердилась, она всегда в разговоре переходила на «вы».
Пощелкивая каблучками по паркету, Полина решительно подошла к двери, повернула ручку и не оглядываясь вышла.
Андрей был так расстроен, что потерял интерес ко всему. Заниматься уже ничем не хотелось. С горя он выпил рюмку коньяка, закусил дольками мандарина и вышел в лоджию, чтобы закурить. Вообще-то он не курил, но для гостей всегда держал в запасе пачку хороших сигарет, спрятав ее за чемодан наверху антресолей, чтобы не попадалась лишний раз на глаза, — иногда его тянуло-таки покурить. Теперь, воспользовавшись этой заначкой, он с удовольствием закурил и после первых же затяжек почувствовал, как тупая и терпко-шершавая боль, расплываясь и оседая, ударила сначала в колени, потом вообще в ноги, как зашумело в голове, и его качнуло. Боясь упасть, Андрей плюхнулся в качалку и сидел до тех пор, пока ощущение слабости не прошло.